Ярья,исчезнувшая деревня (Вашкинский район, Вологодской области)

Жители Ярьи, погибшие во время Великой Отечественной войны

• Гришин Константин Семенович
• Прохоров Александр Иванович Убит 23.02.1942 Похоронен д.Каменка Всеволожского района. Ленинградская область
• Уланов Иван Данилович
• Апполосов Алоф Иванович - Пропал без вести 25.10.1943
• Беренцов Иван Иванович - Пропал без вести в июле 1941 года.
• Беренцов Павел Петрович - Пропал без вести в августе 1941 года.
• Беренцов Василий Фёдорович - Умер от ранения 12.12.1941 года д.Гайтолово, Ленинградская область, могила №4
• Беренцов Иван Фёдорович - Убит 22.01. 1944 остался на поля боя около д.Поги, Ленинградская область.
• Беренцов Петр Васильевич - Убит 05.10.1943 Смоленская область, Руднянский район, д.Центеровка, восточная окраина.
• Бураков Николай Александрович - Пропал без вести в октябре 1941 года. Внуки и правнуки живут в посёлке Новокемский.
• Бураков Александр Михайлович - Убит 10.08.1944 года у деревни Шлаково(Шлеково?), Печорский район, Эстонская ССР.

Воспоминания бывшей жительницы Ярьи Мишиной Антонины Яковлевны в девичестве Аполосовой, записанные в августе 2009 года

Я родилась в Ярье в 1931 году, папа тоже родом из этой деревни, а мама с Индомана. Наша семья вступила в колхоз в 1939 году. Весной 1941 года жителей Ярьи стали пугать затоплением и уговаривали покинуть эти места, а потом стали силой заставлять. Осенью 1940 года колхоз расформировали, урожай поделили. Нам досталось 70 пудов хлеба. В мае 1941 года нас погрузили в судно с именьем, хлебом, коровой и повезли в Карело-Финскую республику в Лахденпохью. С нами поехали семьи Гришиных Нины и Саши, Ольги и Константина, семья Самойловых из Новосела, Евдокимовых из Погорелого. Там куда мы приехали, только недавно закончилась война. Нас поселили в дома, в которых раньше жили финны. Мы очень боялись, что те вернуться и нас выгонят. В каменных хлевах были цепи, а рядом с ними лежали скелеты коров. Там родители вступили в колхоз, организованный белорусами. Мама выгнала корову, с колхозным стадом, а та в скорости заболела и умерла, так как трава была полита какой-то отравой. В июне мы увидели как с неба прямо на сопки падают человечки . Потом мы узнали, что это были немецкие солдаты. Началась война. Отца забрали на оборонительные работы, а в армию он не пошел по состоянию здоровья. Началась эвакуация. Нам сказали, что надо уезжать. Мать нашла плохонькую лошадь, впрягла двух колесный тарантас, привязала к ней детей, самому младшему было 4 месяца. Мы поехали назад, в Ярью. Ехали целый июль, сперва на лошади до Подпорожья, а потом на барже. Отец добирался по суше на лошади. По пути нас бомбили, поэтому передвигались ночью, а днем стояли.

Врезался в память один случай: "С нами ехала семья Лильки Фотеевой. Проезжали какую-то деревню, остановились на стоянку, там был мост, деревня, а на горушке, не далеко от реки стояла баня. Мать Лильки предложила истопить баню и намыть детей. Истопили. Одна семья намылась, пошли мы. Началась бомбежка, это бомбили мост, но бомба в него не попала, а взорвалась в воде, мы с сестрой уже оделись к этому времени и вышли из бани, а мама оставалась там, баня начала рушиться. Мы бегали и кричали. Тамарка схватила холщовый чемодан и побежала. Ей кричали, чтобы она его бросила, но та ни в какую. Там было немножко конфет и кой-какие копейки. Тамарку ранило, осколок попал ей в голову, но не сильно. Мы побежали за людьми, мама нас долго искала. Уже живя в Ярье, когда слышали шум самолета, то начинали дрожать и плакать, так боялась бомбежки."

На одной из стоянок мама кипятила чайник на костре, а Тамарка хотела ей помочь нести, взяла его на палку, но не удержала и опрокинула на мать. Обожгла ей грудь. У мамы исчезло молоко. Брата, которому не было и полгода, нечем было кормить, зачерпывали воду из реки, разводили ландринину, этим и поили. И вскоре брат заболел, у него был сильный понос, потом он умер. Вернувшись в Ярью мы узнали, что на месте нашей деревни находится лагерь для чеченцев. Из наших домов сделаны бараки, сломали печки, построили нары, кругом колючая проволока и вышки. Нас не подпускали. Нас приютила семья Ергиных, маминой сестры в Межгорах. Осенью 1941 года чеченцев перевели на новое место вроде бы в Курдюк и на Ковжинский лесопильный завод. А мы стали селиться в своих домах, предварительно их выкупив. Мать умудрилась поставить осенью стог, насобирать кирпичей, найти печника, который сложил печь. Поехала на родину в Индоман и насобирала три ушата грибов, которые зимой привезла за 40 км на чунках. В одной из деревень Поречья у старой бабушки была корова, но кормить её было нечем, вот она нам её и отдала задарма, узнав, что мама сметала стог. Мамушка коровушку откормила и та стала давать 6 литров молока. Какие были тряпки, то их меняли на картошку. Мама нашла где-то семян льна, весной посадила , а осенью собрала и выдавила льняное масло. Оно было черным, но вкусным. Мама у меня была скорая на руку, на ней держался дом. Родители работали, я училась. В Ярье школа работала только в войну, да и то здания не было, сельсовет снимал помещение в избе у семьи Буракова Андрея. А так до 4-го класса ходили в Межгорскую школу. Помню учителей Суворовых. У нас было две Александры Васильевны Суворовы. Первая постарше, была очень строгая, поздно вышла замуж и умерла при родах. Прислали вторую Александру Васильевну Суворову. Ей было лет 18, молоденькая-молоденькая, с длинной косой. В школу ездили на лодках. У Коли Беренцова была лодка.

Помню такой случай:" Коля Беренцов учился плохо и все сидел во втором классе, уже и с девками заигрывал. Учительница решила пожалиться родителям, написала записку и дала мне, чтобы я её передала. Я боялась, но делать-то нечего отдала. Коля на следующий день излупил меня и в лодку не взял, чтобы в школу ехать. С тех пор никогда не передавала записки."

Четвертый класс училась в Покровской школе у Парусовой Валентины Александровны, которая была директором школы. Сдавали экзамены по истории и географии. Было очень трудно. Каждый день в школу надо было идти пешком, а обувки-то никакой, только парусиновые туфли на деревянной подошве, как колодки. По пути в школу проходили колхозное поле с турнепсом, вырвем по турнепсине и целый день грызем, голодно было. Пришлось от школы отстать. Работала на подсобном хозяйстве, выращивали капусту, морковь, свеклу, огурцы. В поле имелись большие парники, но нас детей туда не пускали и огурцов не давали, мы в основном занимались морковкой. Все отправлялось на фронт, иногда украдем сахарную свеклину с которой потом в русской печке варили клюквенное повидло, если бы поймали, то посадили. Еще косили сено на сдачу за деньги, мать пилила дрова с Настей Кононовой. Надо было за день двуколкой напилить 8 куб.метров дров. Вот так мы и жили. Папа умер в 1951 году. Ярью затопили в 1961 году, мы еще какое-то время там жили. От избы к избе ездили на лодках, скот поднимали. Я была на сносях третьим ребёнком. В 1962 переехали в поселок Новокемский.