Романсы

ИЗ ЖИЗНИ РОМАНСОВ

Романсы очень пафосно себя вели. Напыщенно, я бы даже сказал. То рыдать навзрыд пустятся, то – в позу театральную встанут. Типа, не пишите мне писем, графиня! Им делали нередко замечания, что такие вот кидания из стороны в сторону – верный признак шизофрении. А они, развалясь на кушетке в шлафроке и лорнируя критиков, ответствовали, что де им сейчас не до подобных обсуждений; что мигрень, они устали, и лучше они тихо будут перебирать струны старой гитары, роняя слезу. Очень капризные были. Любили некоторые из них падать на колени. Если не на оба сразу, то хотя бы на одно. И целовать руки. Не свои, конечно, а бледные ланиты прекрасных чахоточных дам и девушек. «Вам девятнадцать лет, у вас своя дорога, вам хочется смеяться и шутить; а мне возврата нет, я пережил так много – - и больно, больно мне в последний раз любить!» И сразу опять рыдать! А потом пить шампанское. А то еще стреляться надумают. Им даже болезнь какую-то особую приписали-выдумали; долго спорили, как точно ее назвать – и так и назвали: болезнь русской интеллигенции. Оказывается, только у нас романсы и водятся. В других местах не прижились. Для них ведь очень много факторов сразу требуется наличествовать: хандра (по-русски тоска; вещь особая, нигде более в мире не встречающаяся), кураж, печаль-ностальгия (тоже особой, доморощенной формы), безответная любовь, цыгане, темно-вишневая шаль, бубенцы, пунш (можно шампанское), гитара (можно разбитые фортепьяны), лунный сад и еще много таки довольно всего… Финансовых вопросов романсы принципиально сторонились. Типа, гусары денег не берут. Но зато финансы без них жить не могли. Очень часто пели. Во многих домах, и казенных, и присутственных, во дворянских собраниях, губернских балах, салонах и гостиных, везде, где случай подворачивался.