Пермская башня смерти

Статью необходимо переименовать- см. Имя статьи

ПЕРМСКАЯ БАШНЯ СМЕРТИ: ИСТОРИЯ И ЛЕГЕНДА

Ни об одном из пермских урочищ не рассказывают столько легендарных историй как о здании Областного управления внутренних дел, архитектурно едва ли не самого приметного сооружения в городе. Прямоугольное в плане оно занимает почти квартал между Комсомольским проспектом и улицей Героев Хасана и обращено фасадом на Комсомольскую площадь, эффектно замыкая перспективу важнейшей градостроительной оси города - проспекта. Угол здания, выходящий на площадь, оформлен в виде высокой трехъярусной башни: на восьмиэтажном квадратном основании покоится двухэтажный шестигранник, далее - круглая одноэтажная башенка, увенчанная высокой конусовидной крышей под шпилем. Своими очертаниями здание отдаленно напоминает силуэты знаменитых московских высоток. Не потому ли рассказывают, что первоначально здесь задумывали построить главное здание университета, нечто вроде пермской реплики здания МГУ. Проектных документов времен строительства на это сооружение не сохранилось. В архиве Областного центра охраны памятников (ОЦОП) имеется технический паспорт, но он был оформлен значительно позднее в 1980-е годы. В паспорте записано, что здание построено в 1952 году. Во всяком случае, строительство было завершено действительно не позднее июня 1952 года. В областной газете от 1 июля 1952 года сооружение упомянуто как недавно возведенное. История этого здания не была богата событиями. Со дня его постройки и по сей день здесь неизменно размещается главное управление пермской милиции. Благодаря внушительной высоте и приметному архитектурному облику здание УВД резко выделяется на фоне окружающей застройки, к тому же располагается оно в оживленном месте, где пересекаются множество транспортных маршрутов. Неудивительно поэтому, что резиденция пермской милиции оказалась важным ориентиром в городском пространстве и, соответственно, особенно часто упоминается в повседневном общении. Пермяки не называют ее иначе, чем Башня смерти, и приезжие нередко бывают ошарашены, когда на вопрос, как проехать в искомый пункт, слышат нечто вроде следующего: «Доедете до Башни смерти, а там пересаживайтесь на автобус и ...». Насколько прочно это наименование вошло в локальный дискурс можно судить хотя бы по тому, что оно стало привычным термином пермской топографии. Например, в описании главной улицы города на официальном пермском сервере сообщается, что «Комсомольский проспект визуально заканчивается, упираясь в высокое здание УВД Пермской области, именуемое в народе "башней смерти"». На обложке официального документа - дела с материалами о постройке в архиве Областного центра охраны памятников (ОЦОП) – неофициальное название объекта использовано как уточняющий термин: «Здание обл. УВД (Башня смерти). Соответственно, когда мы обратились в ОЦОП за историко-архитектурной справкой, председатель общества, знаток городской застройки, с ходу не понял, о каком объекте его спрашивают, пока мы не пояснили, что имеем в виду Башню смерти. Иначе говоря, неофициальный топоним вытеснил официальное наименование. О Башне рассказывают множество историй. В большинстве своем эти устные рассказы имеют этиологический характер. Они объясняют, почему это сооружение получило столь зловещее имя. Рассказывают, что в стенах Башни замурованы тела ее строителей и узников, что во времена террора (гражданской войны или даже до революции) пытали и казнили невинных людей, что осужденных сбрасывали с Башни во внутренний двор, что был случай, когда заключенный сам кинулся с башни и т.п. Рассказывают о подвалах, где пытали узников, о подземной тюрьме и подземных ходах, соединяющих Башню с другими «страшными» местами города: старым Егошихинским кладбищем и тюрьмой. Характерно, что в большинстве рассказов о Башне ее история существенно, на несколько десятилетий, сдвигается в прошлое. Хотя здание было построено на излете сталинской эпохи, молва, как правило, связывает его с годами большого террора, и репутация Башни объясняется тем, что там свирепствовали органы НКВД, к которым, надо сказать, исторически Башня не имеет никакого отношения . «Башня смерти названа в народе так, потому что в небезызвестном 1937 году в ней тайно расстреливали людей, за которыми ночью приезжали государственные машины и увозили навсегда». «Молва говорит, что там в довоенное время репрессированных расстреливали». «Башней смерти это здание давно называют, все потому, что там люди исчезали. Все боялись НКВД, а мой отец работал там, так сам тоже боялся. Страшное место. Никто из башни не возвращался домой». «Это вообще очень страшное место. Раньше НКВД там осуществлял приказы о смерти. Скорее всего, Молотов распорядился выстроить эту башню для специальных целей».

«Народ назвал так «Башню смерти», потому что в ней царит атмосфера страха, т. к. очевидцы утверждают, что там все еще бродят тени жертв сталинских репрессий, которые строили это здание».

Встречаются рассказы, в которых история Башни возводится к еще более раннему периоду советской и даже к досоветской истории. «Главное здание ОВД на Комсомольской площади называют Башней Смерти, потому что во время революции в его подвалах было замучено и умерло под пытками много людей». «Башню смерти называют так, потому что до революции 1917 г. с крыши этого здания сбросился большевик. Говорят, что он не выдержал давления царского правительства». Некоторые рассказчики мотивируют зловещее название сооружения тем, что оно было построено в неблагополучном месте, что и предопределило его репутацию: «Вообще на месте главного областного управления МВД когда-то действительно кладбище было, на опушке леса. Там вроде как расстрелы производились, красных белыми, белых красными во время гражданской войны, когда город переходил из рук в руки. Хотя сейчас уже не поймёшь, кто кого и за что стрелял». «Ясно, что там во времена репрессий кого-то мучили.. Хотя здание было построено в 50-х годах… Значит, на месте этого здания было старое, где НКВД располагалось». Частый мотив рассказов о Башне – подвалы и подземные ходы. Заметим, что этот мотив связывает истории о Башне с общим характером пермской мифологии, для которой рассказы о подземельях (заброшенные шахты и штольни, подземные ходы, мотивы рассказов о чуди) очень характерны. «Башней смерти» потому называется, что там находится тюрьма еще сталинских времен под асфальтом, под дорогой, под домами. Говорят, [там] до сих пор еще люди сидят. Подземные ходы там, - к кладбищу, чтобы трупы закапывать… замученных». «Раньше в подвалах того здания (во времена коммунизма) коммунисты пытали своих врагов. И туда, где сейчас находится 1-ая часть (тюремная зона), в Разгуляе, от Башни смерти вел подземный тоннель. В самой Башне смерти находились разные орудия пыток. В ее подвалах были обнаружены остатки замученных до смерти людей». Распространенный сюжетный мотив рассказов о здании, объясняющий ее название - самоубийство заключенного, бросившегося с Башни и разбившегося. «Башней смерти она называется потому, что в период репрессий с нее сбросился какой-то лейтенант или офицер, я точно не знаю. А вторая версия заключается в том, что с нее сбросился простой человек, решивший покончить жизнь самоубийством». «Ещё рассказывали легенду, как после в советское время один подследственный бросился из окна башни вниз к ногам своей дивизии. Тогда многие допросов ГПУ не выдерживали, выбрасывались и разбивались. Нехорошее это место» Не исключено, что в основе этого мотива лежит реальное событие. Рассказчики, которые настаивают на нем, склонны порой к тому, чтобы демистифицировать легендарную историю Башни. «Есть еще версия. В жаркий летний день на самом последнем этаже Башни следователь допрашивал преступника. Окно в комнате было открыто. Преступник взял да и выпрыгнул, следовать успел выстрелить, поэтому преступник упал на землю уже мертвым. Да он все равно бы разбился. Люди видели это и стали называть ее Башней смерти». «Все, что говорят о том, что здесь пытали в подвалах до смерти - неправда. А реальным поводом может служить такой случай: на втором или третьем этаже здания велся допрос. А дело было летом, жара, поэтому открыли окно. В это окно и выпрыгнул преступник, решивший бежать. Но следователь был начеку и выстрелил в преступника. На землю преступник упал уже мертвый. Люди, увидев это, и стали называть Башней смерти». Мотив падения из Башни имеет романтический вариант: смерть от несчастной любви. В подобных рассказах Башня полностью утрачивает связь с советской политической историей, и ее название мотивируется уже исключительно романтическими обстоятельствами. «Мне моя тетя рассказывала, что она называется Башня смерти влюбленных. С ней связана какая-то любовная история. Девушку заточили в Башню, в то время, как возлюбленный умирал. По-моему, она сбросилась с этой башни». Вообще, для большинства рассказов о Башне смерти характерна беспечность рассказчиков относительно истории. Записан, например, сюжет о том, что в Башне замучили пионерку: «Говорят еще, что в этой Башне пионерку одну замучили». Откровенно маловероятны все истории о Башне. Но в мотивах о гибели влюбленных и смерти пионерки пермская Башня наиболее очевидным образом проявляет свой в принципе экстерриториальный и эксхроникальный характер. Она как бы перемещается в некое условное, чистое, пространство, не связанное с фактическими обстоятельствами места и исторического времени. Это пространство и время легендарного дискурса, где семиотика Башни с имманентно присущими ей повествовательными мотивами доминирует над историей, с которой рассказчики вынуждены как-то соотносить это реальное все же сооружение. Очевидным обстоятельством бытования рассказов о Башне является как раз то, что ее легендарная история существует параллельно с фактической и в сущности независимо от нее. Все более или менее точно знают, что никаких ужасов с этим зданием не связано или по крайней мере рассказы о них в историческом смысле сомнительны, но в тоже время охотно их передают, нередко совмещая в повествовании разные, порой исключающие друг друга мотивы. Легендарный дискурс живет и развивается по своим правилам и ничуть не страдает от соображений здравого смысла и рациональной критики. И для него важна не столько история реального объекта, сколько внутренние нарративные возможности его зловещего имени. Поэтому для понимания логики устных рассказов о пермской Башне смерти следовало бы в дополнение к экскурсу в историю соответствующего сооружения сделать экскурс в историю его имени, взглянуть на Башню смерти как на имя безотносительно к конкретному случаю его применения. Это позволит нам сделать досье Башни смерти, составленное нами по материалам Рунета. Оно ни в коей мере не претендует на полноту, но карту связей интересующего нас имени позволяет наметить хотя бы в общих очертаниях. Прежде всего, сразу выясняется, что это название отнюдь не уникальное. Напротив, оно весьма распространено в аналогичном пермскому случаю применении. Так по свидетельству Г. Дергачева, в Ярославле Башней смерти называли одну из башен Спасского монастыря, превращенную в 1918 году после подавления местного восстания в застенок: «До сих пор над территорией монастыря молчаливо высится скорбная "башня смерти", откуда большевики, чиня расправу, швыряли вниз взятых в плен участников мятежа». Своя Башня смерти есть в Екатеринбурге. Так здесь называют недостроенную 250-метровую телебашню, излюбленное место поклонников экстремальных восхождений, нередко имевших смертельный финал . Дополняя тему телебашни, приведем анекдот, появившийся в сети после пожара в Останкино: «Сообщение телеканала CNN: Вчера в Москве закончились съемки нового фильма Джеймса Кэмерона "Титаник 2: «Башня смерти». По словам Кэмерона, сюжет картины очень прост: Брюс Уилис спасает мир и русскую лифтершу из горящей Останкинской телебашни». Выходя за пределы России, обнаруживаем Башню смерти в Вене. О ней упомянуто в материалах к столетию Никольского Русского Православного Собора в Вене (1899). Так именовали здесь тюремный замок, куда в 1914 году был заключен один из деятелей русской православной церкви в Австрии священник Николай Рыжков. Из более отдаленных во времени и пространстве примеров находим Башню смерти в Бухаре. Это минарет Калян, который вплоть до конца XIX века использовался как место публичной казни: осужденных сбрасывали с минарета. Продолжая ориентальный ряд (и, подчеркнем, не оценивая достоверности сведений), сошлемся на сообщение о Башне смерти, построенной в наши дни на одном из островов у Йемена. Здесь якобы проводятся варварские расправы - «убийства чести» - над женщинами, потерявшими невинность до замужества или изменившими мужьям. Их сбрасывают во внутренний двор башни, выложенный острыми камнями. Отвлекаясь от примеров городской застройки, добавим, что среди орнитологов Башнями смерти принято называть любые высотные сооружения (ветряки, опоры высоковольтных линий электропередач и т.п.), представляющие угрозу для перелетных птиц. Приведенных примеров достаточно, чтобы понять, что именование Башня смерти это интернациональное топонимическое клише для характерных высотных объектов городской застройки, имеющих соответствующую историческую репутацию и окруженных в молве ореолом смерти и преступления. Аналогом этого топонимического клише в природной сфере является, например, долина смерти – имя столь же широко распространенное в номинации природных урочищ. Далее выясняется, что интересующее нас клише с его, готическим колоритом прочно укоренено в современной массовой культуре. Назовем рассказ «Towers of Death» (1939) Генри Катнера и роман «The Tower of Death» (1982) Эндрю Оффута, популярных американских писателей-фантастов. Как топоним Башня смерти встречается также в многочисленных прозаических вариациях на темы эпоса Д.Р. Толкиена в Рунете. С миром фэнтези связана топика многих компьютерных игр, поэтому неудивительно, что Башня смерти стала местом действия популярной в Рунете сетевой игры. «В каждом городе относительно недавно появились Башни смерти, бои в которых проходят по своим правилам», - сообщается на одном из многочисленных сайтов поклонников этой игры. Ближайший пример более раннего использования клише в отечественной литературной традиции – популярнейшая повесть-сказка В. Губарева «Королевство кривых зеркал» (1951), где Башней смерти названа зловещая темница сказочного королевства. Повесть В. Губарева была удачно экранизирована режиссером А. Роу, что значительно увеличило известность ее героев и топики. Этот сказочный фильм появился на экранах в 1963 году и имел чрезвычайный успех, как у детей, так и у взрослых. Так, например, благодаря этому фильму повсеместное распространение в подростковой среде получила тогда игра с наоборотным произнесением имен: герои фильма попадали в зазеркалье, где имена «переворачивались». Можно добавить, что «Башня смерти» (The Tower of Death) это также название популярного гонконгского фильма снятого в 1981 году и знаменитого тем, что главную роль в нем сыграл Брюс Ли, причем, сыграл посмертно: режиссер искусно вмонтировал в новый сюжет сцены поединков, не вошедших в ранее снятые фильмы с участием этого актера. Наше краткое и фрагментарное досье Башни смерти обнаруживает все же широчайшую распространенность этого топонима и его укорененность в известном слое языка массовой культуры, именно в том, который можно было бы назвать готическим в том смысле, который это определение приобрело в современной массовой культуре. Это имя насыщено культурными коннотациями и тянет за собой вереницу стереотипных, но ярких мотивов. Разумеется, оно имеет гораздо более ранние прецеденты и следовало бы поискать первичные истоки этого топонима в истории культуры, но это задача, требующая отдельных разысканий. Сейчас нас интересует локальный вопрос: можно ли установить источник названия пермской Башни смерти? Простую ссылку на клишированность и широкую распространенность топонима вряд ли можно признать исчерпывающим ответом на этот вопрос, поскольку в любом случае должен был быть повод, толчок к тому, чтобы это клише было применено и закрепилось в локальном дискурсе. Учитывая, что пермская Башня построена сравнительно недавно, перед нами тот случай, когда его легендарная история формировалась почти на глазах, и можно попытаться достоверно проследить ее истоки и перипетии. Наиболее вероятный источник названия пермской Башни - популярное кино, так сильно влияющее на язык повседневного общения. И хотя большинство из опрошенных о возможности такого простого объяснения «не помнит», кинематографический след в устных рассказах все же сохранился. Один из наших собеседников, например, упомянул, что «до того, как построили это здание, здесь был кинотеатр. Последний фильм, который показывали, назывался «Башня смерти». Кинотеатра на этом месте, правда, никогда не было, но вот фильм именно с таким титулом из числа так называемых «трофейных» действительно шел на советских экранах. «Башня смерти» это не что иное как отечественное прокатное название фильма «Tower of London» (1939). Экранизация шекспировской драмы «Ричард III» снятая американским режиссером Роулендом В. Ли. Фильм был допущен для ведомственного и клубного проката в 1948 году (разрешительное удостоверение № 975/48 от 23.XI.) сроком до 31.VII.1951. Позднее, распоряжением №65 от 9.IX.1952 г. демонстрация фильма была приостанавлена, но окончательно «Башню смерти» сняли с экранов только в 1954 году (циркулярное распоряжением № 30 от 6.05). Фильм пользовался большой популярностью. О нем с удовольствием рассказывает Армен Джигарханян, восхищавшийся в юности игрой Сары Леандры, исполнившей в «Башне смерти» роль Марии Стюарт. Наши пермские респонденты в большинстве своем о фильме не помнят, но на пермских экранах он шел. Это нам авторитетно подтвердил Ю.А. Девятков, работавший в начале 1950-х в пермском кинопрокате главным редактором по информационно-рекламной работе. Итак, в 1952 году завершается строительство первого в Перми высотного здания, в это же время на экранах города демонстрируется фильм «Башня смерти». Новое сооружение обрело в молве свое имя. Почему это искусственное, в общем, название так прочно закрепилось в сознании и языке горожан? Свою роль, надо думать, сыграли два обстоятельства. Во-первых, мотивы этой номинации коренятся в очень понятном для российской истории негативном отношении к «органам» как источнику произвола и насилия. Красноречивы в этом смысле некоторые реплики из бесед с горожанами: - А почему Башня смерти так называется? - Поскольку там милиция очевидно. Там же МВД. Видимо, народ так считает. А я присоединяюсь полностью. Или еще выразительней: А, это вот –– управление милиции <…>. Башня. А я даже не знаю. Сейчас –– Башня смерти [смеётся]. Потому что там –– милиция, вот и всё [смеётся]. Опасное место!.. Зловещее название, по мнению пермяков, вполне отвечает характеру деятельности обосновавшегося в нем учереждения. Во-вторых, свою роль, возможно решающую, сыграла уникальность новой постройки для города. Это было тогда самое высокое сооружение в малоэтажном Молотове-Перми. Окруженное пустырями, оно возносилось над городом, как башня. Закрепившись в локальном дискурсе, название в силу его необычности потребовало более убедительной, уже в нарративном смысле, мотивации. Более или менее случайное название объекта стало матрицей для повествования о самом объекте. Не имея прочных корней в фактической истории Башня смерти в этом смысле сформировала собственную, легендарную, историю, наполненную ужасом и зловещими событиями. При этом этиологические истории о Башне развивались как бы по двум направлениям. Во-первых, по оси собственной мифологии Башни, включающей в себя мотивы строительной жертвы, заточения в Башне, падения или сбрасывания с нее, подземных ходов и симметричного высоте Башни углубления ее в земные недра. Во-вторых, рассказы о реальном объекте городской застройки требовали исторической мотивации и Башню (в поисках компромисса между мифом и историей) стали связывать с событиями более дальней отечественной истории, отвечающими зловещему духу названия: это уже ставшие легендарными годы сталинского террора или даже гражданской войны. Мифологический и художественный потенциал Башни отчетливо проявляется в некоторых современных рассказах, когда повествование вовсю расцвечивается в духе готической киностилистики: «Говорят, ночью возле Башни смерти появляется черный воронок. Он подъезжает к какому-то подъезду, из него выходят 2-4 личности в черных тужурках, а лица и глаз не видно. Они вытаскивают из подъезда человека, который кричит и отбивается, но его не слышно, запихивают его в машину и везут к Башне смерти. Но на площади перед ней наползает туман и воронок растворяется в нем. А изуродованные трупы забранных людей потом находят в Башне смерти, в подвалах. Еще в полнолуние с крыши и из подвалов Башни смерти слышны стоны» В этом рассказе Башня как бы возвращается в среду своего первоисточника, в стихию свободно сплетающихся мотивов легендарного дискурса. И это характерный штрих в истории пермской Башни смерти. Уникальность ее, конечно, не в названии, оно стереотипно, а в том, что в Перми клишированное название получило такое сильное развитие. Из имени вырос обширный текст. И этот текст стал органической частью текста города. Башня не осталась одним из частных объектов городской застройки, а рассказы о ней частным элементом локального дискурса. Пермская Башня смерти вошла в эмблематику города, а мотивы устных рассказов о ней получили генерализующую литературную разработку в творчестве местных писателей. В рассказе «Башня смерти» (1997) пермского прозаика Анатолия Субботина Башня стала главной площадкой фантасмагорических событий в кафкинском духе. Описание Башни конкретно и узнаваемо, но подчинено, как и действие в рассказе, легендарной истории здания: «Башня Смерти, куда заключили Старыгина, возвышалась в центре города <…> Стык башни и шпиля образовывал открытую террасу, огражденную железными перилами. Днем и ночью, круглый год по террасе кружил часовой. <…> Башня Смерти представляла собой универсальное заведение правосудия, работающее полный, законченный цикл: суд, тюрьма, казнь». В этом описании, вобравшем мотивы мифологии Башни, свернуто представлена вся сюжетня схема рассказа: суд, тюрьма, казнь. Образ Башня используется в публицистических описаниях, претендующих на то, чтобы создать обобщенный портрет Перми: «Говорят, наш город суров. Пересеченный обрывистыми оврагами и холодной рекой, увенчанный шпилем Башни смерти, он и вправду заставит поежиться того, кто оказался в нем впервые». Иначе говоря, Башня стала одной из эмблем Перми. В этом смысле очень показательно, что мифологическую интерпретацию получил отмечаемый в устных рассказах градостроительный параллелизм Башни с другим эмблематическим зданием города - колокольней бывшего Спасо-Преображенского кафедрального собора, где ныне располагается художественная галерея. Архитектурно рифмуясь, эти здания акценируют наиболее выразительную градостроительную ось Перми – Комсомольский проспект. Начало проспекта отмечено вертикалью колокольни Спасо-Преображенского собора, завершается проспект Башней. Соположение этих зданий получило ценностно смысловую интерпретацию. В противовес Башне смерти Спасо-Преображенский собор осознается как духовный и культурный центр города, сохранивший сакральный статус, несмотря на современные светские функции. Таким образом, помимо функционально градостроительного отношения этих архитектурных сооружений, в символическом плане между ними существует смысловой контраст, который условно можно описать как оппозицию Башни жизни/ духа и Башни смерти. Рефлектирующий наблюдатель, чувствующий символику города, отчетливо ощущает этот контраст и его чреватость нарративным развитием. Приведем выразительное размышление одного из наших респондентов: «Как соотнести понятия Башня смерти и галерею? А Башня смерти, Наркомпрос – понятия сложившиеся. Уже мышление поменялось, но не переубедишь никого: Башня смерти и Башня смерти. Вот это те вещи, из которых что-то более состоит существенное, чем все остальное». Эта реплика хорошо передает ощущение знаковости и смысловой насыщенности городской среды. Наш собеседник воспринимает контрастное соположение двух архитектурных знаков как своего рода фразу города-текста, которая нуждается в прочтении. Такая выразительная «фраза» рано или поздно должна была быть прочитана в локальной литературной практике. В любопытном с точки зрения поэтики города очерке Г.В. Калашникова «Мама-Пермь и Компрос» мы находим один из вариантов реализации этого потенциального сюжета пермского текста. Автор очерка прочитывает Комсомольский проспект как архитектурное воплощение советской истории, застывшее в зданиях шествие от башни прошлого (собора) к башне будущего (зданию УВД). «Зарождался Компрос на высоком берегу Камы, у Кафедрального собора <…> Когда людям надоело ждать спасения от второго пришествия Христа, они построили себе на другом конце проспекта новый собор – Храм будущего». Правда, когда советские люди «дошли до башни коммунизма», то «увидели, что башня будущего стоит одетая в бледные одежды смерти» (так автор интерпретирует фисташковые тона окраски фасада. – В.А.). Тогда «штурмующие вершину колонны комсомольцев разбились о Башню смерти» . Здесь своеобразно преломилась одна из основных оппозиций пермского текста: противопоставление двух ипостасей города. Города идеального, центра просвещения и духовности, как бы восходящего в первоистоках к миссии Стефана Великопермского, и города сурового, мрачного с его ссыльно-каторжной историей, восходящего к хтоническим мотивам пермской мифологии. Эту, зловещую, ипостась образа Перми и выражает концентрировано Башня смерти.