Малышев, Дмитрий Иванович
Материал из Letopisi.Ru — «Время вернуться домой»
Версия от 10:18, 14 марта 2011; Алексашка29 (обсуждение | вклад)
И я бы с вами, тучи,
Улетел бы вслед мечтам,
Но я скован и окручен
По рукам и по ногам!
Д.Морской.
Бугурусланцы по праву могут гордиться жителем села Сапожкино Бугурусланского района Оренбургской области, поэтом Д.И. Малышевым (Морским).
Дмитрий Иванович родился 20 октября 1897 года в селе Сапожкино, Бугурусланского района Оренбургской области. Воспитывался будущий писатель в бедной семье. Его отец и мама были неграмотными, батрачили у местного помещика Титова. Семья, состоявшая из шести человек, ютилась вместе с другими чернорабочими в сыром, тесном подвале. Жили в нищете и постоянном страхе перед завтрашним днем. Здесь, в этом сыром подвале, будущий поэт учился понимать жизнь, ненавидеть несправедливость, ценить душевную красоту и дружбу пПолужирное начертаниеростых людей.
С одиннадцати до четырнадцати лет Дмитрий посещает земскую школу, а учиться дальше средств не было. В 1916 г. Малышева призывают в армию (в некоторых источниках пишут, что пошел добровольцем, но в материалах допросов Дмитрия Ивановича было написано, что забрали принудительно) и после краткосрочного обучения направляют рядовым в 143 Дорогобужский пехотный полк, дислоцированный под Ригой. Оттуда Дмитрий писал письма не только своим родителям, но и семьям других солдат, потому что большая часть молодых бойцов не владели грамотой. Однажды товарищ, восхищенный умением Дмитрия душевно сочинять письма, сказал ему:
- А ты бы, Митяй, песню сложил... Вон ведь как складно у тебя получается. Дмитрий попробовал. Тогда, осенью шестнадцатого года, в окопе и написал он свои первые стихи о нелегкой солдатской доле: Улетел бы с вами, тучи, По лесам и по лугам, Но я скован и окручен По рукам и по ногам.
В конце 1918 г., когда фронт распался, Малышев отправляется домой. Прибыв в Бугуруслан, он добровольно вступает в Красную Армию, служит в уездном военном комиссариате, в марте 1919 г. вместе с другими молодыми работниками военкомата воюет рядовым в составе Пугачевского полка Чапаевской дивизии.
В боях с колчаковцами на реке Белой Д. Малышев был контужен. Однако вместо госпиталя, куда он был направлен на излечение, возвращается в свой военкомат и становится инспектором всевобуча. В начале 1921г. его назначают заведующим клубом школы инструкторов физического воспитания Приволжского военного округа. Демобилизовавшись в середине 1922 г., Д. Малышев поступает на рабфак Самарского университета. В это время Дмитрий принимает участие в Самарском литературном обществе «Слово», где активно печатается. Именно в этот период его жизни произошел случай (во время катания в лодке по Волге), после которого товарищи стали называть Д. Малышева «Морским». Впоследствии поэт взял это прозвище в качестве литературного псевдонима. Но что конкретно произошло в тот день на Волге, Д. Малышев не рассказывал.
После этого Д. Малышев (теперь уже Малышев (Морской) или просто Морей) поступает на первый курс Высшего литературно-художественного института имени В. Брюсова, где проучился лишь до 1925 г., т. к. институт был закрыт в связи со смертью ректора - В Брюсова. Как когда-то юный Пушкин читал свои стихи перед Державиным, так и Дмитрий, волнуясь, декламировал теперь свои перед В. Брюсовым;
Не в чужой стране - в России, На разостланных полях, Волги берега взрастили Бесшабашный мой размах…
Валерий Яковлевич обласкал молодого, смущенного поэта, с сердечной теплотой отозвался о его первых стихотворениях. Именно в институте этого великого поэта по-настоящему сформировался и окреп литературный талант будущего поэта.
Во время учебы Д. Морской встречался с В. Маяковским, С. Есениным, Б. Пастернаком и другими поэтами. С Сергеем Есениным Дмитрия Ивановича связывали дружеские отношения. Именно он был учителем поэтического мастерства у Дмитрия.
Решив остаться жить в Москве после внезапного закрытия института, Дмитрий целиком посвящает себя занятиям литературой (этот период можно назвать самым счастливым и плодотворным в жизни поэта).
В 1926 году поэт Дмитрий Морской становится членом известного в Москве литературного объединения «Никитинские субботники», где по-новому раскрывает тему деревни, умело рисует картины сельской жизни («Столяр», «Зимой», «Влюбленная осень» и др.). В издательстве этого объединения в 1927 роду вышла первая книга Д. И. Морского «Сурдина пурги». В этой книге мордовский поэт с особой душевной теплотой пишет о России, русском народе.
Глава № 2. «О лагерях».
В 1929 г. Морской решает поступить на курсы сценаристов при Государственном институте кинематографии. Окончив их, участвует в съемках фильма по своему сценарию. Фильм, повествующий о прошлом мордовского народа, называется «Из тьмы веков» и хранится в архиве кино-фото-документов в г. Красногорске Московской области. Это был первый и последний опыт сотрудничества Морского с кинематографистами.
В конце 1934 г. Морской, работающий тогда ответственным инструктором литературно-массового движения первого Всесоюзного центрального бюро писателей при ВЦСПС, впервые попадает в поле зрения НКВД, а в первый же день нового, 1935 г. его арестовывают по обвинению в антисоветской агитации и мошенничестве (мошенничеством сочтена публикация стихов под псевдонимом). Спустя месяц, на особом совещании НКВД СССР Д. Морской приговорен к трем годам лишения свободы. Наказание он отбывает в Сибири. Освобождается досрочно, отбыв в лагерях вместо трех лет «всего» два года. Но Москва для него закрыта, и он поселяется в Куйбышеве, работает плановиком на Жигулевском пивоваренном комбинате. В тюрьме поэт писал стихотворения, в которых с ненавистью и отвращением отзывался о царском режиме. Вероятно, что именно такие стихотворения помогли сократить срок отбывания наказания.
Однако на свободе Морской пробыл недолго: в январе 1938 г. его снова арестовывают, теперь уже по обвинению в принадлежности к антисоветской террористической организации, состоящей из работников литературного кружка. Виновным Морской себя не признает, но, тем не менее, находится под стражей до 13 марта 1940 г., когда решением особого совещания НКВД СССР Д. Морского освобождают «за отбытием срока наказания». Еще два года вычеркнуты из жизни поэта.
В сентябре 1940 г. Дмитрий Иванович перебирается к отцу в Сапожкино, работает ответственным секретарем бугурусланской районной газеты «За большевистские колхозы», заведующим педагогическим кабинетом районо. Рядом с ним — вторая его жена Антонина Федоровна Давыдычева (с первой женой Антониной Александровной Ластовенской Д. Малышеву пришлось расстаться, поскольку та не захотела уезжать вместе с Дмитрием из Москвы).
Атмосферу «московского периода» жизни поэта дает почувствовать отрывок из работы capaкташского краеведа М.М.Чумакова «Оренбуржцы — друзья Сергея Есенина», в которой несколько строк посвящается и Дмитрию Малышеву - Морскому:
- Вот Дмитрий на литературном вечере с участием Маяковского, Есенина, Пастернака. Позднее Дмитрий Иванович вспоминал, что «с затаенной завистью слушал надрывно-плачущий голос Есенина». Труднее на этом же вечере выступать поэту безвестному, да еще и вслед за знаменитостями. Жидкими были аплодисменты. Опустив голову, он сел за стол президиума. Неожиданно подошел Есенин, прошептал ободряющие слова, пожелал видеть его в группе имажинистов и пригласил на завтрак прийти в кафе «Пегас…»
Дружба с Есениным завязалась прочная, но имажинистом Дмитрий Малышев (Морской) не стал, потому что окружение Есенина не внушало доверия. Поэты встречались часто, обсуждали личные и литературные дела. В знак благодарности за все доброе Дмитрий Малышев (Морской) посвятил Сергею Есенину стихотворение «Был я красивым». А на первом же следственном допросе заявил, что С. Есенина убили!
В мае 1941 г. Д. И. Малышев (Морской) возвращается в Куйбышев (современное название г. Самара), где возобновляет сотрудничество с местными периодическими изданиями. Но покоя ему уже не дают: в сентябре 1941г. его, как судимого по статье 58-10 УК РСФСР, выселяют из Куйбышева, а вместе с ним и его семью. Д. И. Малышев (Морской) снова приезжает в Сапожкино и до октября работает здесь заведующим ссыпным пунктом «Заготзерно».
3 октября 1941 г.Д. И. Морского арестовывают в третий раз. Теперь по указу Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. за распространение панических слухов (в уголовном деле имеются сведения, что Морской якобы распространял слухи о бомбежке Самары немецкими самолетами).
В декабре 1941 г. Военным трибуналом Оренбургского гарнизона Д. Морской приговорен к пяти годам лишения свободы. В лагерях находился до конца марта 1943 г., когда по своему личному заявлению направляется на фронт. 122 отдельная стрелковая бригада, куда был направлен Д. Морской, формировалась на станции Новосергиевка Оренбургской области. По прибытии на фронт бригада была преобразована в 153 стрелковую дивизию.
В августе 1943 г. при наступлении в направлении города Ельни Д.И. Морской был контужен, ранен в плечо и в ногу. После длительного лечения его оставили при госпитале в качестве заведующего библиотекой и одновременно почтальона.
Но НКВД не теряло времени даром (в военных частях его функции исполняли отделы «Смерш»), и 11 мая 1944 г. постановлением отдела контрразведки «Смерш» 5 армии Д. И. Морской был вновь арестован по статье 58 - антисоветская агитация. При аресте у Дмитрия отобрали красноармейскую книжку, справку о прохождении военно-врачебной комиссии, справку о ранении, тетрадь со стихами на 47 листах и деньги в сумме 225 рублей.
Сразу же после ареста и обыска начался допрос. Дмитрия Малышева обвиняют в нецензурных высказываниях о партии и советской власти, в доказательство, зачитывая два свидетельских показания, якобы подтверждающих вину, но Д. Морской все отрицает.
27 мая 1944 г. Д. Малышеву предъявлено обвинение (все дни, пока шло следствие, он содержался под стражей в КПЗ отдела контрразведки «Смерш» 5 армии)...
Вот несколько фрагментов из допросов во время следствия. Первые дни (13 и 14 мая) вопросы касались биографии поэта, и Д. Малышев подробно рассказывал о своей жизни. Затем, начиная с 23 мая, стали задавать вопросы, касающиеся непосредственно обвинения.
Протокол допроса (фрагмент) за один только день 23 мая.
«Вопрос следователя: С кем совместно, по одному делу. Вы привлекались к уголовной ответственности в 1938 году?
Ответ: Я был арестован 4 января 1938 года, и мне были предъявлены показания арестованных членов Куйбышевского союза советских писателей Багрова Виктора и Лукина, работавшего литературным сотрудником в газете «Волжский комсомолец», и третьего члена этого же союза, фамилию которого я не помню, так как я его никогда не знал. По показаниям, которые я считаю клеветническими, этих лиц я проходил как участник контрреволюционной террористической организации. Виновным себя в предъявленном обвинении я не признал, очных ставок не делалось, в процессе следствия я ни Багрова, ни Лукина, ни третьего не видел и решение по их делу мне неизвестно. Я же в марте 1940 года решением Особого Совещания от 27 февраля 1940 года из-под стражи освобожден за отбытием срока наказания.
Вопрос: Имели ли Вы какую-либо связь с Багровым и Лукиным после освобождения из-под стражи?
Ответ: Ни с Багровым, ни с Лукиным я после своего освобождения из-под стражи, как и ранее, не встречался и с ними никакой связи не имел.
Вопрос: С кем Вы имели переписку, проходя службу в армии?
Ответ: Проходя службу в армии, я имел переписку со своей женой Морской Антониной Федоровной, проживающей в г. Куйбышеве, получил два письма от находящегося в армии сына Давыдычева Бориса, переписывался с бывшим заместителем начальника госпиталя
№ 277 майором Соловьевым».
25 мая 1944 г. допрос продолжался. На вопрос, почему решил не вступать в партию, Дмитрий Малышев отвечает:
«Членом ВКП (б) я никогда не был. О причинах, почему я не вступаю в партию, никто не спрашивал, и я эти причины никак не объяснял как до армии, так и в период нахождения в армии. Показания свидетелей от 10 марта 1944 г. в части, якобы, имевшихся с моей стороны клеветнических высказываний о партии и советской власти, я отрицаю».
16 июня 1944 г. постановлением следователя отдела контрразведки «Смерш» тетрадь Морского с рукописными стихами приобщена к делу в качестве вещественного доказательства, т. к., по мнению следователя, стихотворения «Дурак» и «Платок» содержат клевету на офицерский состав Красной Армии и указывают на враждебное отношение автора к советской действительности.
18 июня 1944 г. следствие окончено, составлен протокол. 20 июня 1944 г. подписано обвинительное заключение. В нем, в частности, говорится:
«Следствием по делу установлено: Д. Морской, будучи враждебно настроенным к существующему Советскому строю в нашей стране, систематически среди личного состава госпиталя и находившихся в нем на излечении военнослужащих проводил антисоветскую агитацию: клеветал на советскую действительность, коммунистическую партию и ее вождя, Советское правительство, ее внешнюю и внутреннюю политику, офицерский состав и восхвалял стратегию немецко - фашистского командования в войне против СССР».
Обвиняемый Д. И. Морской в предъявленном ему обвинении виновным себя не признал, однако имеются показания свидетелей и вещественные по делу доказательства - сборник рукописных стихотворений Д. И. Морского, где он клеветал на советскую действительность».
21 июня 1944 г. проводится подготовительное заседание Военного трибунала 5 армии. Выносится определение по передаче суду Д. Морского, исходя из выводов обвинительного заключения. Следствие постанавливает рассматривать дело в закрытом судебном заседании, без участия обвинителя и защиты, с вызовом свидетелей. Мера пресечения остаётся прежняя, т.е. содержание под стражей. 22 июня 1944 г. в 17 часов 30 минут открывается судебное заседание военного трибунала 3 армии. Д. И. Морской в судебное заседание доставлен под конвоем.
На вопрос председательствующего Дмитрий Иванович отвечает: «Я не отрицаю, я всегда ищу обратные, темные стороны жизни, так как я художник. Я говорил часто афоризмами, литературными каламбурами, может быть, в этом люди видели и находили контрреволюционный смысл, но это же не есть антисоветская агитация. О Тегеранской конференции я никому ничего не говорил. Все свидетели говорят неправду. Тетрадь со стихотворениями, которая приобщена к делу, написана мной с июля 1943 года по март 1944 года. Причем это мои черновые записи».
Оглашается стихотворение «Платок» (37 страница рукописной тетради), «Я не отрицаю, писал - этим стихотворением я хотел показать воришку, присвоившего себе офицерское звание, ведь есть же такие люди? Кроме того, я повторяю, это мои черновые записи, и я еще собирался их отработать.
Я не скрою, я писал в одном из стихотворений: «Спят неповинные гунны» только для рифмы. Эти стихи я никому не читал…»
В заключение судебного следствия председательствующий предоставляет последнее слово подсудимому:
«Я прошу суд одного, если найдете меня нужным, полезным обществу человеком, так как я имею определенное образование и дарование, то оправдайте меня, реабилитируйте. Если я виноват, то расстреляйте меня. Я 9 лет скитаюсь по тюрьмам, оклеветанный властью, жизнь мне хуже смерти»
Трибунал удалился, и по возвращении председательствующий оглашает приговор:
«Именем Союза Советских Социалистических республик
1944 года июня 22 дня Военный трибунал 5 армии рассмотрел дело по обвинению красноармейца-библиотекаря 271 госпиталя для легкораненых Д. Морского приговорил на основании ст.58-10 ч.2 УК РСФСР с санкции ст. 58-2 УК РСФСР лишить свободы в ИТЛ сроком на десять лет, с потерей прав по пунктам «А», «Б», «В», ст.31 УК РСФСР сроком на три года, с конфискацией лично принадлежащего ему имущества.
Исчислять срок отбывания наказания Морскому Дмитрию Ивановичу с 12 мая 1944 года.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».
9 июля 1944 г. в присутствии комиссии из трех членов сожжена рукописная тетрадь со стихами Морского.
23 июля 1944 г. Морской направлен в тюрьму № 1 г. Смоленска.
В тот же день Куйбышевскому городскому военному комиссару уходит сообщение, что Д. Морской был осужден, а потому его жена Антонина Федоровна должна быть лишена всех льгот и преимуществ, предусмотренных указом Президиума Верхового Совета СССР от 20 июня 1941 г.
Отбыв наказание, Д. Морской в 1954 г. возвращается на родину. Вследствие парализованной левой части тела он не мог самостоятельно передвигаться. Первое время ему помогала сестра, а затем через райсполком Дмитрий Иванович был направлен в Боровый дом инвалидов, где часто болеет, но все равно продолжает писать стихотворения, пытается влиться в современное общество, в гущу событий. Последние годы жизни Дмитрий Иванович провел, почти не совершая никаких движений, в постели. 15 февраля 1956 года в 5 часов утра на 59 году жизни в больнице поселка Колтубановка, Бузулукского района Оренбургской области скончался народный поэт. Там же его и похоронили 19 февраля. В последний путь проводить Д. И. Малышева (Морского) собралось более 300 человек.
В ночь с 14 на 15 февраля с предварительным диагнозом инфаркт был направлен в реанимацию пожилой человек (Д. Морской). Но, к сожалению, ккак вспоминал водитель скорой помощи. Госпитализировать его не успели, слишком долго собирали документы для того, чтобы определить больного в палату. Поэт умер прямо у порога больницы. Тело не направляли на обследование в морг, а сразу же принялись хоронить. Могилу рыли обычные студенты. На похороны удалось приехать лишь небольшому количеству родственников, не все знали о смерти Д. И. Малышева (Морского). Попытки перезахоронить тело поэта на родине не дали никаких результатов. Да и кто теперь придет к могиле неизвестного мордовского поэта Д. Морского? Некому…
Глава 3. Вечная память Полужирное начертание
В память о легендарном поэте остались его стихи, книги, письма, фотографии. Перед смертью Дмитрий Иванович писал своему племяннику Дмитрию: «Вся твоя жизнь впереди. Прекрасная, необъятная жизнь. Дорожи ею! Она очень коротка. Зря не теряй ни одной минуты!» . В 1995 году на родине величайшего мордовского поэта Д. Морского был возведен памятник в знак памяти и вечного преклонения перед его творчеством.
К сожалению, еще долгое время после последней ссылки большая часть стихотворений Д. И.Морского не публиковалось. В письме к Д. Морскому от 26 июля 1954 г. Комисарова объясняет это присутствием почти во всех его стихотворениях какой-то устремлённости в прошлое, тоски по тому, что было и прошло, «скоро уж и нас вовсе не будет, и совершенно нет ощущения радости настоящей жизни. Советский человек любит и ценит не только то, что было хорошего в прошлом, он живет радостью сегодняшней и завтрашней жизни. Советский читатель не поймет и не примет того поэта, который не видит и не может ничего хорошего сказать о нашем сегодняшнем дне…, а стихи о целине уж очень риторичны, нет в них интересных, новых мыслей, нового поэтического замысла».
В 1956 г., после XX съезда КПСС, началась массовая реабилитация жертв политических репрессий. Однако скоро завеса секретности вновь опускается на злодеяния сталинизма.
21 апреля 1960 г. по жалобе родителей поэта Военная прокуратура Белорусского военного округа приступает к проверке обоснованности осуждения Д. Морского, и 13 июля того же года военный прокурор Белов вносит протест в порядке надзора об отмене приговора и прекращении дела в отношении Д. И. Морского (Малышева).
27 июля 1960 г. определением Военного трибунала Белорусского
военного округа приговор Военного трибунала 5 армии от 22 июня 1944 г. отменен, а дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Ивану Никитовичу Малышеву, отцу Морского, направляется справка о реабилитации сына.
18 августа 1960 г. в Военный трибунал Белорусского военного округа поступило письмо, написанное явно детской рукой:
«... Справку о реабилитации Морского (Малышева) Дмитрия Ивановича получили. Благодарим Вас за хлопоты. Мне, Малышеву Ивану Никитовичу, 102 года, а жене 89 лет. Экономически живем очень бедно, может быть, отдадут двухмесячный оклад нашего сына до его ареста, и мы приобретем на это кусок хлеба. Имущество при аресте нашего сына не конфисковалось, да и нечего было конфисковать.
За неграмотного Малышева Ивана Никитовича пишет внук Д.Малышев».
Глава 4. Творческое наследие
Творческое наследие Дмитрия Морского во многом еще не изучено. Знакомясь с выписками из уголовного дела Д. И. Малышева (Морского), мы установили, что в начале 30-х гг. ряд произведений был напечатан им под псевдонимом Дмитрий Долгонемов. Почему Долгонемов? А потому, объясняет он на одном из допросов, что какое-то время его стихи не печатали, и Дмитрий вынужден был прибегнуть к новому псевдониму. Вот одно из стихотворений Морского, напечатанное в газете «Известия ЦИК» и «ВЦИК» (12 августа 1934г) именно под этим псевдонимом.
Думы
Выведу каурого коня
Из ворот колхоза к водопою,
Песней встретит соловей меня,
Ты махнешь мне шапкой голубою
Шалый ветер колыхнет рябину,
Радугами вспыхнут жемчуга,
Я взмахну походным карабином …
Может быть, там юность среди песен
Продолжает майским флагом плыть?
Может быть, из стай летучих песен
Я одну сумею подстрелить.
В той же газете помещена краткая справка: автор настоящего стихотворения Дмитрий Долгонемов.
По сценарию Д. Морского были снят в 1937г. фильм "Из тьмы веков". Его экранное время - 55 минут, общий метраж — 1474 м.
Многие произведения так и остались храниться в черновиках поэта. По неофициальным данным их больше 200. Л. Васильев в своей книге, посвященной жизни и деятельности Д. Морского, упоминает лишь неоконченные произведения автора: поэмы «Ульяна Сосновская» и «Неслыханный голоса, также рукопись стихотворной повести «Буран», «Молодость шагает». . Самый первый сборник стихотворений «Яровой клин» был найден одной известной писательницей (в своей статье она ссылалась на сборник), но точное месторасположение книги до сих пор остается загадкой.
Дмитрий Морской большую часть произведений посвящал родине. Это одна из главных тем его творчества. Во всех его рукописях прослеживается мировосприятие окружающего мира, отношение к нему. Главная цель Дмитрия Ивановича была в привлечении внимания общества к решению острых социальных проблем. В каждом стихотворении читателю ясно изложена позиция автора по наболевшим проблемам (экологии родного края, жизни людей в деревнях, взаимоотношения близких людей, и отношение местных жителей к природе края), причем без использования излюбленного приема многих поэтов – гиперболы. Ему свойственно использование эпитетов, метафор, олицетворений, градации и парцелляции.
Одну треть своей жизни Дмитрий Иванович провел в тюрьме. Но и там он занимался любимым делом - писал. Писал то, что не мог высказать окружающим, чем не мог поделиться. Но именно ручка с листочком помогали пережить самые трудные моменты в жизни, не потерять ее смысл. Сергей Воронин, так вспоминал о деятельности поэта: «Вспоминаю желтые рукописи в лагере. Но что удивительно, ведь никто ж не заставлял, не насиловал разум и волю лагерных поэтов – могли бы и не писать – но в каждом стихотворении бодрость, призыв к лучшему, воспевание героики труда. Откуда это? Почему? Что заставило их нести такие песни? И все это искренне! В этом я могу поручиться, как и в том, что я ни одного фальшивого слова не вставил в свои стихи». В пример он приводит стихотворение Морского «Берегите перья», где он призывает лагерников взять перья и написать, как строились вторые пути.
Через годы, пропасти и скалы
В срок, какому равных не найти,
На Востоке Дальнем, за Байкалом,
Мы вторые проведем пути.
И героев наших помяните,
Пусть никто не будет позабыт.
Стихотворение «Полотняный поселок» имеет ту же тематику, но хочется процитировать последние строки:
Повторяют набатное слово.
Словно выстрел, короткое - БАМ!
А вот поэма о Байкало - Амурской стройке, изданная отдельной книжицей, была официально опубликована под именем другого автора, т.к. рукопись кто-то украл. В 1920-1928гг. было выпущено большое количество его произведений (в это время у его знакомых поэтов – сокамерников В. Зуммера, С. Федотова и Г. Воловика было около 3-7). Дмитрий Морской пользовался уважением среди сокамерников не только за душевные качества, но и благодаря своему таланту слагать стихотворения. Вот строчки из дневника поэта Л. Воронина: «конечно, не следует думать, что и на самом деле мои стихи так хороши. Можно судить по приведенному стихотворению, что они далеки от истинной поэзии. Но в том – то и дело, что прекрасно щедры были на доброе ко мне участие и Н. Ласкин и Д. Морской – истинные поэты». Из его слов следует, что редакция и типография многометражки помещались в товарном вагоне возле станции.
В вагоне были самые необходимые предметы: касса с набором, печатный станок и стол с гранками и заметками. Сохранилась запись в дневнике Дмитрия Морского о первом, написанном в ссылке стихотворении: «Я вышел из вагона и сел на шпалы. Припекало солнце. От шпал отдавало смолой. Где-то неподалёку гудел шмель. Я оглянулся и увидел вдалеке первый пусковой – состав из одного пассажирского вагона для вольнонаёмного начальства и двенадцати платформ для оркестра. По всему составу бегали девчата и украшали вагон зелёными ветками. Ставили флаги. Легкий ветерок, дующий с Ингоды, шевелил их. И вдруг сама собой возникла первая строчка, за ней вторая, третья… И за короткое время написалось все стихотворение. Название определилось сразу – Первый пусковой».
Весь одетый в лозунги плакатов,
В ярких флагах, в зелени, в цветах-
Ты промчишься средь гористых скатов,
Первый поезд на вторых путях!
Для тебя стальная эта трасса,
Для тебя – тоннели и мосты.
Для тебя боролась эта масса,
Низвергая дикие пласты!
Это путь торжественный и гордый,
Путь победный, - потому таков,
Что ковался он рукою твердой,
Под водительством большевиков.
Ты свой дым победно в небо вскинешь
И успешно путь свой завершишь,
И победы нашей стройки финиш
Ты гудком веселым возвестишь.
Такие стихотворения представляют особую значимость для любителей истории, потому как они без какого-либо преувеличения или личного предвзятого отношения к власти сохранили до нашего времени всю правду о жизни заключенных в ссылке. Дмитрий Морской смог сохранить и вывезти все написанные в годы ссылки рукописи, которые перепечатывали его ученики, т.к. самому поэту не позволяло здоровье.
Но все же одной из главных тем в поэзии Дмитрия Ивановича была именно тема родины, отражающая, как в зеркале, все знаменательные события в России в период жизни поэта. В его произведениях затрагиваются различные аспекты этой области: природа края, люди, живущие в селе родном и многое другое. Больше всего поражает меня представление о стойкости и верности поэта своей родине, которая была так несправедлива к своему сыну. Невзирая на 20 лет, проведенные в ссылке, он не потерял надежды вернуться на родину, где его ждали, хоть и не многие (большинство отвернулось от поэта, так как на нем было поставлено клеймо «враг народа»), но все же ждали. Возможно, это и спасало Дмитрия Ивановича в трудные моменты жизни. Он с легкой душой писал стихи о России, о своей малой родине - селе Сапожкино. Вот насколько обширен и многогранен талант мордовского поэта, хотя многих такой статус Дмитрия Морского не устраивает, потому как писал он о русском народе на русском языке. Но ведь главное, что писал он о России XX века.
В заключение хотелось бы отметить, что самое существенное в любом биографическом материале – это соотнесенность частного существования человека с ходом исторических событий. Передо мной стояла задача почувствовать в истории повседневности то, что выражает дух времени. Вот что об этом писал Даниил Гранин: «С прошлым не стоит окончательно прощаться. Детство рано или поздно напомнит о себе. Дело не в ностальгии. Память должна разрешиться воспоминанием, как мысль словом. Ей нужны слушатели, бумага с пером, наконец, какой-то предмет. Она должна на что-то натолкнуться, от чего - то отразиться. Город 30-х годов сохраняется памятью бывших мальчишек и девчонок».
Поэтому главное в моем рассказе - судьба человека, чья жизнь больше напоминает жизнь какого-то героя из повести.
Необходимо знать о трудной судьбе поэта - земляка Д. Морского, потому что на его творчестве во многом основана культура родного края, оставляющая основу духовного богатства страны. Мне особенно запомнилась мысль академика Д.С.Лихачева: «Мы не выживем физически, если погибнем духовно. Сейчас мы только начинаем обретать свою историческую память. Главное, не потерять ее…»
