Приходько Петр Иванович
«Я в этой жизни был не с краю…»
Наша общая беда – мы слабо знаем своё прошлое, свои корни, разучились ценить и уважать дела старших поколений, которые оставили нам в наследство всё, что мы умеем. Чтобы успешно перестраивать жизнь, нужно хорошо знать наше прошлое.
(П. И. Приходько)
Этот человек достоин того, чтобы о нем помнила школа. … Год его рождения так далёк, жизнь его так богата событиями, любовь к людям настолько чиста и патриотизм настолько искренен и велик, что для молодого поколения этот человек сродни сказочному герою… « Я имел несколько несчастий: расти сиротой, «подпалить» свою молодость на фронтах Великой Отечественной и иметь легко ранимую натуру. Но было в моей жизни одно – единственное счастье, которое с лихвой перекрывало все отрицательное, - это любовь к Родине, старикам и детям…» Эти слова – отрывок из последнего письма П.И. Приходько своему другу – однокласснику Десятову Александру Ивановичу, которое он не успел отправить. На счет любви к Родине здесь все ясно: тот, кто прошел через военное горнило не может не любить ее. А вот любовь к старикам и детям он доказывал и доказал всей своей мирной жизнью. Он единственно верным образом сплотил два разных поколения в единое целое… Петр Иванович первый в районе человек, всерьез занявшийся историей, которую можно увидеть и потрогать – музейным делом. Долгие годы он вел кропотливую переписку с двумя десятками музеев, расположенных в городах и селах, некогда оккупированных фашистами. Нашел с помощью музейных работников почти сотню фамилий ранее неизвестно где похороненных воинов – перелюбцев, у многих восстановил фронтовые биографии, разыскал родственников и поддерживал с ними связь. Собирал старинные ценности, документы, фотографии. В кабинете начальной военной подготовки при Перелюбской средней школе (Петр Иванович в то время преподавал военное дело) появились первые выставочные стеллажи с музейными экспонатами. Это было в 1975 году, и это стало началом ныне существующего районного музея боевой и трудовой славы.
Война в судьбе Петра Ивановича Приходько.
С выпускного бала началась у Петра Ивановича новая жизнь. Началась война. С первых ее дней он в военном училище двухлетке. Окончил его за семь месяцев. И уже в декабре в 1941 году стал лейтенантом – командиром отдельной роты 58 стрелковой дивизии, которая формировалась в Меликессе. В 21 год Петр Иванович стал майором, а в 25 – подполковником. За время войны пришлось ему воевать в пехоте штурмовой панцирной бригаде (да, были такие войска – там солдаты носили в бою металлические щиты на груди), служил в танковой бригаде, а войну окончил начальником штаба отдельногомоторизованного огнеметного батальона.
Но настоящая война со всеми ее «прелестями» началась для Петра Ивановича в марте 1942 года на Калужской земле, недалеко от станции Сукиничи. Там был первый бой, первые убитые, кровь, стоны и полная неразбериха в голове от страха…
Вот как вспоминает свой первый бой сам Петр Иванович: «…Выгрузились мы ночью на одной из железнодорожных станций невдалеке от Сукиничей. В результате бомбардировок от той станций не осталось ничего, даже названия. Ранним утром мы двинулись на передовую. Чуть ли не двухметровый слой снега, а у нас повозки на колесах. Зашло солнце, впереди, на сколько хватало глаз, шли колонны. Они были очень хорошо видны на белом снегу. И тут появилась вражеская авиация. Но получилось так, что она бомбила колонну то впереди, то сзади. Когда мы зошли в какую-то деревушку и расположились там на небольшой отдых, досталось и нам. Я проверял повозки. И только вышел на середину села, как услышал вой пекировшиков. Немецкие летчики имели обыкновение включать при нопадении сирену, которая на не обстрелянного человека наводила ужас. Но это я пожзе узнал. А в тот первый день пребывания на фронте я подумал, что на миня пикирует не мень десятка сомалетов. Я упал в снег и сзелал это своевременно, потому что тут же последовал взрыв, меня ударной волной с жывота перевернула на спину, сверху посыпались комья земли, какие-то поленья. Я вскочил, где укрыться? Кругом было чистое место, площадь, и на её середине стояла огромная верба. В два прыжка я оказался под спасительным деревом. А вражеский сомолёт заходил на новый круг, на этот раз он решил обработать нас из пулемёта. Длинная очередь прошлась по мокушке дерева. Вниз полителе врезанные ветки, кора. Потом фашист решил посмотреть на свою работу. Он на бреющем полете, прошел над площадью, и спустился так нагло и низко, что я запомнил лицо летчика. Лица близких фронтавых друзей ушли в прошлое, а этого изверга я узнал бы хоть сейчас...”
