Хякунин-кумитэ

Версия 00:39, 7 июня 2008

Хякунин-кумитэ (испытание в 100 боев)

ХЯКУНИН-КУМИТЭ...Для большинства читателей это слово, вероятно, мало что значит. Но для тех, кто понимает, о чем идет речь, оно имеет поистине сокровенный смысл...

Что же такое “хякунин-кумитэ”? “Хякунин” - означает “100 человек”, “кумитэ” - “бой”. Таким образом, “хякунин-кумитэ” - это “бой с сотней противников”, а точнее сто боев подряд до двух минут каждый с постоянно меняющимися противниками без перерывов для отдыха. Хякунин-кумитэ - это высшее испытание мастерства и силы духа в каратэ. В настоящее время, насколько известно автору, хякунин-кумитэ используется только в каратэ Киокушинкай. Такой тест в этой школе ввел ее основатель - великий мастер Масутацу Ояма.

Создавая Киокушин, Ояма стремился разработать такую систему, которая бы позволила человеку подняться над самим собой, превратить тело и дух в сталь, выйти за пределы возможного и таким образом познать абсолютную истину - Киокушин. За необыкновенное упорство и стойкость его даже прозвали “демоном”. В своих разработках в этой области Ояма не был первопроходцем. Создателем теста, подобного хякунин-кумитэ, считают одного из величайших мастеров кэн-дзюцу, основатель школы Муто-рю Ямаока Тэссю (1836 - 1888). Ямаока Тэссю был великим фехтовальщиком. Он является основателем стиля Хокусин Итто-рю. Считается, что этот человек выдержал 100 последовательных поединков, одержав победу над 100 различными соперниками с помощью синая (бамбукового меча, используемого в тренировках по кэндо).

Ямаока в своих поисках высшего мастерства в искусстве меча пришел к идее слияния боевого искусства и дзэн-буддизма - об этом свидетельствует само название школы (“муто” означает “без меча”, что не может не напомнить знаменитое дзэнское выражение “мусин” - “без сознания”, “отсутствие сознания”), равно как название его додзё - “Сюмпукан” - “Зал весеннего ветра”, позаимствованное из стихотворения дзэнского мастера XIII века Букко Кокуси. В молодости Ямаока Тэссю прошел весьма суровую тренировку в додзё одного из лучших мастеров кэн-дзюцу Тибы Сюсаку.Тэссю не знал поражений, пока не столкнулся в бою с мастером Асари Гимэем. Ямаока напал первым, яростно нанося удары изо всех сил, но... на его противника весь этот взрыв агрессии не произвел никакого впечатления, тот даже не изменился в лице. В этой схватке Тэссю потерпел первое в своей жизни поражение, однако не обиделся - просто противник оказался мастером куда более высокого полета. Чтобы достичь такого же уровня мастерства,Тэссю стал учеником Асари. В то время ему было 28 лет. Занимаясь под руководством нового учителя, Ямаока все более убеждался в его силе. Асари было невозможно заставить отступить, навязать ему оборонительную тактику. Тело его было подобно скале, а устрашающий взгляд словно отпечатывался в умах противников. Одним из важнейших методов достижения прорыва (подготовленного многолетними тренировками по особой методике) в познание истины бытия и является хякунин-кумитэ. Асари просто подавлял его дух, даже когда Ямаока закрывал глаза, его внутреннему взору являлись неустрашимое лицо наставника и его разящий меч, от которого нет спасения. Ямаока долго безуспешно боролся с собой в поисках такого состояния сознания, которое бы позволило ему не сломаться под тяжелым взглядом наставника. В поисках разрешения этой проблемы он обратился за помощью к известному дзэнскому мастеру Тэкисую из монастыря Тэнрю-дзи, что в Киото. Тэкисуй предложил ему коан, который должен был привести к искомому озарению. Этот коан представлял собой коротенькое стихотворение в пять строчек: "Когда встречаются два сверкающих меча, Некуда бежать. Двигайся спокойно, подобно цветку лотоса, Расцветшему посреди ревущего пламени, И изо всех сил пронзай Небеса!" Многие годы Ямаока не мог постичь сущность этого коана. Но однажды, когда ему уже минуло 45, во время сидячей медитации значение стихотворения монаха вдруг открылось ему, и он испытал озарение. Тэссю на мгновение утратил чувство времени и пространства, а угрожающий меч Асари исчез из его памяти. На следующий день Ямаока отправился к учителю, чтобы в поединке с ним проверить действенность своего нового состояния сознания. Но едва они скрестили мечи, Асари Гимэй неожиданно опустил свой боккэн и сказал: “Ты достиг нужного состояния!” После этого он объявил Тэссю своим преемником на посту главного мастера школы Наканиси-ха Итто-рю.

Ямаока был убежден в том, что истинное назначение воинских искусств - укреплять дух и тело, совершенствовать человека, вести его к озарению. Для обозначения "тренировки" он использовал термин"сюгё", который подразумевает не просто упражнения, но аскетическую деятельность, подвижничество. Мастер верил, что фехтование “должно вести человека прямо к сердцу вещей, когда человек лицом к лицу встречается с жизнью и смертью”. Для реализации этой идеи Ямаока Тэссю разработал особый вид тренировки, получивший название “сэйган-гэйко” - “клятвенная тренировка”. Само название этого тренировочного метода указывает, что он требует высшей самоотверженности и решимости от ученика. Допускались к сэйган-гэйко лишь подготовленные ученики, имевшие за плечами несколько лет занятий. Так, после 1000 дней непрерывных занятий кэн-дзюцу последователь мог быть допущен к первому испытанию в сэйган, заключавшемуся в проведении в течение одного дня 200 последовательных боев с одним маленьким перерывом для принятия пищи. Если кандидат проходил тест успешно, его могли допустить до второго испытания: 600 схваток в течение 3 дней. Высший тест сэйган состоял из 1400 поединков в течение 7 дней. Это было страшное испытание, требовавшее от кандидата поистине сверхчеловеческих усилий и несгибаемой воли. Боец должен был задействовать все свои физические и психические силы без остатка, укоренить в своем сердце мысль, что единственный выбор, имеющийся у него - это победить или умереть. Бои проводились в защитном снаряжении (богу) бамбуковыми мечами. При этом соблюдались определенные правила, продиктованные здравым смыслом и призванные облегчить участь испытуемого. Например, боец соблюдал специальную диету, питаясь полужидкой или совсем жидкой пищей. Ему специально бинтовали руки мягким шелком, чтобы предупредить лопаиие кожи, истертой рукоятью меча и т.д. Как правило, в первый день, когда боец был еще полон сил, тест проходил относительно легко (нужно учитывать, что старшие ученики Ямаоки занимались ежедневно по 4-5 часов), на второй день утомление становилось весьма ощутимым, а на третий руки фехтовальщика уже едва держали меч и не могли эффективно им манипулировать, ноги теряли подвижность, а реакция катастрофически падала (добавим, что на третий день у бойцов обычно моча становилась красноватой, т.е. с примесью крови, что свидетельствует о многочисленных внутренних повреждениях и крайнем обезвоживании). Семидневное же испытание в сэйган-гэйко было уделом величайших бойцов, и только очень немногие добились в нем успеха.

Один из учеников Ямаоки, Кагава Дзэндзиро, успешно прошедший трехдневный тест, впоследствии рассказывал: “На третий день этих тяжелейших испытаний я никак не мог подняться с постели, и мне пришлось просить о помощи мою жену. Когда она попыталась поднять меня, у нее возникло такое чувство, будто она поднимает безжизненное тело, и она бессознательно отдернула руки, которыми поддерживала мою спину. Я почувствовал на своем лице ее слезы. Тронутый до глубины души, я попросил ее не быть столь мягкосердечной и с ее помощью все-таки сумел сесть. Чтобы дойти до додзё, мне пришлось опираться на трость. Одеть мой тренировочный костюм мне тоже помогли. Я встал в позицию, и тут стали появляться мои многочисленные противники. Один из них подошел к моему учителю и попросил разрешения сразиться со мной. Сэнсэй сразу разрешил, и я увидел, что это был наказанный ранее за нечестное поведение в бою фехтовальщик. Он даже после поражения, когда схватка была остановлена, наносил удары по незащищенным богу местам. Это запрещалось правилами. Когда я увидел, что он подходит ко мне, то настроился на то, что это моя последняя схватка, потому что мне ее не пережить. Когда я так подумал, вдруг неизвестно откуда почувствовал в себе прилив сил, будто во мне открылся какой-то источник. Ко мне пришла новая энергия, и я почувствовал себя человеком в новом качестве. Мой меч принял правильное положение, я приблизился к противнику, ощущая в себе этот неистощимый поток энергии, поднял свой меч над головой и был готов сразить противника одним ударом. Тут мой учитель крикнул, чтобы мы прекратили поединок, и я опустил меч”. По словам Кагавы Дзэндзиро, Ямаока Тэссю сказал тогда, что он увидел, как ученик пережил состояние “меча не-меча” (муто-но то), и понял, что тот достиг озарения.

Другим предшественником Масутацу Оямы был легендарный Масахико Кимура, проведший поединок с 200-ми противниками. Масахико Кимура, возможно, наиболее известный дзюдока за всю историю этого вида спорта, был близким другом Масутацу Оямы. Ояма говорил, что Кимура был единственным человеком из тех, кого он знал, кто тренировался так же жёстко или даже ещё жёстче, чем сам Ояма! Рекорд Кимуры в японском рейтинге по дзюдо (который принадлежал ему в течение 12 лет, включая период II Мировой войны, во время которой чемпионаты не проводились) был побит лишь только Ясухиро Ямаси-той, носившим титул чемпиона в течение 9 лет подряд. В мире японского дзюдо существует пословица, которая гласит: "До Кимуры, - не было Кимуры. После Кимуры, - не будет Кимуры". Несмотря на то, что автор сихан Кэмерон Куин не смог подтвердить данные сведения, говорится, что Кимура выполнил 100 бросков в поединках против 200 обладателей чёрных поясов, которые длились два дня подряд, неизменно одерживая победу.Именно этот подвиг Кимуры и побудил его хорошего друга (Масутацу Ояму) ввести подобный тест в Киокушин.

Сам Ояма, вскоре после окончания знаменитой тренировки в горах, прошел через испытание в 300 боев - по 100 боев 3 дня подряд! В этих поединках участвовали его сильнейшие ученики. Каждый из них, по предварительному расчету, должен был провести 4 боя против сэнсэя, но для многих первый круг закончился столь плачевно, что сражаться с наставником по второму разу они уже не могли физически -столь сильны были удары великого каратиста. Рассказывают, что, простояв 300 боев, Ояма чувствовал в себе силы разменять и четвертую сотню, но партнеров для этого у него не оказалось - практически все ученики получили серьезные травмы в предыдущих схватках. Впрочем, и самому мастеру перепало немало. Он получил несколько серьезных повреждений, не говоря уже о синяках, покрывавших все его тело. Дав тем самым остальным пример, Масутацу Ояма начал вводить кумитэ против 100 человек в качестве обязательного условия для получения IV и V Дана. Однако вскоре он обнаружил, что далеко не каждый претендент морально готов к этому испытанию, несмотря на то, что в физическом аспекте его можно подготовить достаточно "легко". Неукротимая воля к победе, мужество, решительность - все те качества, что лежат в основе "Духа Осу", - присутствуют далеко не у каждого. Таким образом, кумитэ против 100 человек стало добровольным испытанием для людей с соответствующим складом характера. Вначале, если того желал претендент, бои могли продолжаться в течение двух дней, но после 1967 года Масутацу Ояма принял решение сократить время испытания до одного дня. В дополнение к основному требованию выдержать 100 поединков претенденту требовалось одержать чистую победу в, по крайней мере, 50% боёв, а в случае нокдауна суметь подняться на ноги не более чем за 5 секунд. В Австралии и, возможно где-либо ещё, кумитэ с 50 противниками является минимальным испытанием из всех возможных. В Великобритании и в других странах, находящихся под эгидой Ханси Стива Арнейла, ученик, будь то он или она, может выбрать испытание из любого количества боёв - к примеру, из 10, 20, 30, 40, 50 и т.д. - и получить соответствующий сертификат. Смысл в том, что не каждый в состоянии достичь максимальной отметки Кёкусинкай в 100 боёв, но персональный результат также имеет большое значение. Кроме того, даже 10 последовательных нокдаун-боёв можно приравнять к получасовому напряжённому поединку. В России поединки со 100 противниками не проводились ни разу. В августе 1997 года в присутствии Стива Арнейла ульяновец Андрей Ануфриев попытался пройти тест 30 поединков. Но на 12 бою получил перелом руки. В июне 1998 года, опять-таки в присутствии Стива Арнейла, Андрей повторно пытался пройти этот тест, но тест был прекращен на 22 бою, опять из-за травмы руки. Там же, вслед за Андреем москвич Артур Оганесян попытался также пройти тест 30 боев, но схватки были прекращены на 27 бою из-за травм локтей Артура и невозможности продолжать поединки. Отметим, что эти тесты проводились при запрещении ударов лоу-кик по ногам бойца, проходящего тест. Возможно, это и послужило причиной травм рук бойцов.

Первоначально у претендентов была возможность пройти испытание за два дня, по 50 боёв в день, но позже один день стал обязательным правилом. Немногие решались на это, а те, кто все-таки обнаруживал мужество, чаще всего терпели поражение. Поэтому за всю историю существования теста хякунин-кумитэ в школе Киокушинкай только 13 человек, помимо самого Оямы, сумели выстоять в этой яростной битве. Ими были:

1. Стив Арнейл (Великобритания; 21 мая 1965г.); 2. Накамура Тадаси (Япония; 15 октября 1965г.); Сейчас известен как Кайтё Накамура, основатель Всемирной организации Сэйдо каратэ, штаб-квартира которой расположена в Нью-Йорке. З.ОямаСигэру (Япония; 17сентября 1966г.); Не имеет никакого отношения к Сосаю, является основателем своего собственного стиля - Всемирная организация Ояма каратэ, штаб-квартира которой расположена в Нью-Йорке. 4. Люк Холландер (Голландия; 5 августа 1967г.); 5. Джон Джарвис (Новая Зеландия; 10 ноября 1967г.); 6. Говард Коллинз (Великобритания; 1декабря 1972г.); Считается, что "белый самурай" первым в кёкусинкай провел хякунин-кумитэ в один день. Однако, другие считают, что первым был Стив Арнейл. 7. Миура Миюки (Япония; 13 апреля 1973г.); Первый японец, прошедший испытание за один день, на данный момент глава Западного отделения Всемирной организации Ояма каратэ , (WOKO). 8. Мацуи Акиёси (Япония; 18 апреля 1986г.); Акиёси Мацуи в настоящее время глава Международной Орга-низации Каратэ (IKO-1). Он был победителем на Открытых Чемпионатах Японии 1985 и 1986 годов, а также на IV Открытом Чемпионате мира по каратэ в 1990 году. 9. Адемир да Коста (Бразилия; 1987г.); Этот бразилец занял четвёртое место на Чемпионате мира 1983 год 10. Сампэй Кэйдзи (Япония; март 1990г.); 11. Масуда Акира (Япония; март 1991г.); 12. Ямаки Кэндзи (Япония; март 1995г.); 13. Франсиско Филио (Бразилия; некоторые источники утверждают, что Филио провел хякунин-кумитэ дважды: сначала в феврале 1995г. в Бразилии, а затем в марте того же года в Японии; второй случай можно считать официальным).

За тридцатилетнюю историю хякунин-кумитэ в Киокушинкай с этим тестом происходили многие метаморфозы: менялся технический арсенал участников, набор и уровень подготовки партнеров по тесту, правила и регламент поединков и т.д. Благодаря этому практически каждый тест был нов и неповторим, но хочется остановиться подробнее на самом первом успешном тесте, ведь быть первым всегда труднее.

Стив Арнейл из Великобритании (на данный момент обладатель IХ Дана) стал первым человеком, который выдержал испытание, пройдя его за один день. На сегодняшний день он является главой Международной Федерации Каратэ (IFK), штаб-квартира которой расположена в Великобритании и действует совершенно обособленно от японского Хонбу. Есть две версии прохождения Арнейлом хякунин-кумитэ. Согласно данным известного бойца Кёкусинкай Мишеля Бебеля, Арнейл проводил по 50 боев 2 дня подряд. Однако Лайэм Кивени, редактор английского журнала "Kyokushin Magazine" и близкий друг Арнейла, утверждает, что тест проходил в один день. ...СтивАрнейл провел в додзё Оямы уже четыре года, когда к нему неожиданно подошел учитель и произнес слова, в которые молодой англичанин едва заставил себя поверить: “Ты хочешь попробовать пройти хякунин-кумитэ?” Шел 1965 год. К тому времени Арнейл достиг степени 2 дан. За четыре года, проведенные в Японии, ему уже доводилось быть свидетелем попыток бойцов простоять сто боев подряд, но ни один из них успеха не добился. И теперь настал его черед... УчительОяма стоял и смотрел на него в ожидании ответа, а у Арнейла в голове мысли носились вихрем. Он одновременно ощущал и гордость, и радость за доверие наставника, и страх, и неуверенность в своих силах. Он не мог сказать “нет” Учителю, который столько ему дал и который этим вопросом выказал свою веру в его стойкость и отвагу, поэтому Арнейл сказал •да!” Ояма сказал Арнейлу, что уверен в его силах. Он ни словом не обмолвился о дате проведения теста и лишь заверил ученика, что у него будет достаточно времени, чтобы подготовиться, физически и ментально, к этому сверхтрудному испытанию. Еще Ояма посоветовал Стиву целиком сконцентрироваться на задаче победить в хякунин-кумитэ, отказаться от всех развлечений и избегать всего отвлекающего: не посещать кинотеатры и клубы, не употреблять алкоголь и т.д. Мастер сказал ему: “Ты должен жить в чистоте”, - подразумевая необходимость очистить сознание от всех мирских дел и с головой уйти в подготовку к тесту.

На следующий день жизнь молодого каратиста резко изменилась. Хотя на протяжении уже нескольких лет Арнейл упорно тренировался изо дня в день, лишь теперь каратэ вышло в его жизни на первое место. А это было очень не просто. Пришлось отказаться от многих привычек, забросить остальные дела, установить суровый режим... Добавим, что незадолго до этого Стив Арнейл женился на молодой японке Цуюко и не знал, как жена отнесется к его намерению сразиться в ста боях: ведь это чревато серьезным подрывом здоровья, а то и гибелью. Арнейлу повезло: Цуюко прекрасно поняла ситуацию и решилась взять все заботы на себя, став главным помощником бойца. Каждый день Стив поднимался на заре и выходил на пробежку по пустынным улицам Токио. Он всякий раз засекал время преодоления дистанции, пытаясь побить рекорд предыдущего дня. Иногда это удавалось, и Арнейл ощущал прилив сил, иногда нет, тогда разочарование и уныние охватывали его. После пробежки Стив выполнял различные растяжки, а затем отправлялся вдодзё, где проводил весь день. В его тренировку входили работа на тяжелом мешке, прыжки со скакалкой, отработка базовой техники и вольный бой. Ояма все время был рядом и ежедневно помогал Арнейлу доходить до пределов выносливости тела и психики. Большое внимание Стив уделял тренировке с тяжестями, чтобы повысить свою силу и таким образом компенсировать малый рост. В этом плане условия в додзё Оямы были не очень хороши, поэтому иногда Стив ходил заниматься в гимнастический зал Куракоэн, который считался лучшим атлетическим залом в Токио. Прозанимавшись вместе с обычными группами практически весь день, Арнейл уходил из зала последним, поскольку его “настоящие занятия” начинались только после окончания общих тренировок. Именно в это время лично с ним занимался Масутацу Ояма. Он давал Стиву советы, проверял уровень его подготовки, разрабатывал специальные методы тренировки. Основной упор при этом делался на достижении максимальной силы в ударах и совершенствовании технико-тактического мастерства. Стив и его учитель прекрасно понимали, что для успеха в хякунин-кумита, боец должен заканчивать бои как можно быстрее, т.е. нокаутом или нокдауном. Прогресс проверялся в жестких поединках с товарищами. Постепенно Стив обретал уверенность в том, что он способен и сможет успешно пройти испытание в хякунин-кумитэ. Решимость его крепла день ото дня. Арнейл чувствовал, что день его экзамена близится. Ояма все чаще спрашивал его о самочувствии и травмах, но по-прежнему не давал ни малейшего намека на дату проведения хякунин-кумитэ.

Рано утром 21 мая 1965 г. Стив, как обычно, отправился из дома в район Икэбукуро, где находилось додзё Оямы. Когда он вошел в раздевалку, его сразу же насторожила необычная атмосфера, царившая в этот день. Обычно в это время в раздевалке было полно народа, царил веселый гомон, а теперь она оказалась совершенно пуста. Арнейл надел каратэ-ги и прошел в тренировочный зал. Было около 10 часов утра... ... Зал был до отказа набит каратистами с черными и коричневыми поясами. У дверей Стива встречали сам Ояма и его ближайший помощник Куросаки Такэтоки. Ояма сказал: “Додзо! (Пожалуйста!)” - и кивком пригласил его войти. После этого Арнейлу сообщили, что, наконец, настал день его испытания. Каратисты обменялись приветственными поклонами, Стив вышел на центр зала, а его товарищи расселись по периметру. Учитель Ояма еще раз объяснил правила хякунин-кумитэ: попытка будет признана успешной, если претендент выиграет большинство боев, причем значительную часть их “чистой победой” (иппон); он не имеет права только защищаться и принимать удары на корпус, но обязательно должен атаковать; боец не должен быть в нокдауне более 5 секунд, иначе ему засчитают чистый проигрыш и попытка будет признана неудачной, даже если это произойдет в последнем бою; разрешаются удары по ногам, включая удары по суставам, по корпусу, а также ладонью по лицу. Ояма добавил, что он будет внимательно следить за действиями Стива и если сочтет, что тот не отвечает необходимым требованиям, он немедленно прервет испытание вне зависимости от числа проведенных боев. После этого один из учеников ударил в барабан, возвестив о начале первой схватки... Стратегия Арнейла была очень проста: он стремился заканчивать бои как можно быстрее, чтобы сберечьсилы для продолжения, и старался нокаутировать противников. Те, в свою очередь, этому отнюдь не потворствовали - кому же хочется получить ногой по башке?! Поэтому дрались они жестоко, агрессивно, выкладывались на полную катушку, и Арнейлу, несмотря на его блестящую форму и технику, приходилось несладко. Время для него остановилось. Не имея понятия, сколько боев он уже провел, он просто защищался и бил, бил, бил... Впоследствии Арнейл вспоминал, что он так и не смог никого нокаутировать, но нокдаунов было немало. Сам Стив побывал в нокдауне несколько раз, но всегда поднимался на ноги.в пределах установленного времени. Он не помнит, чтобы ему было особенно больно, или чтобы требовалось приложить какие-то невероятные усилия для подъема с пола. Он никогда не чувствовал, что не сможет продолжать бой из-за полученной травмы или нехватки сил. Его мотивация была столь сильна, что даже в самые тяжелые моменты у него в голове не всплывала мысль сказать: “Маитта!” -“Сдаюсь!” 100 жесточайших боев слились в одну тягучую суровую битву, и сегодня Арнейл не может припомнить почти никаких подробностей отдельных схваток. Он рассказывает лишь, что труднее всего ему пришлось в боях с сильнейшими каратистами Киокушинкай Оямой Сигэру и Накамурой Тадаси (оба впоследствии успешно преодолели испытание в хякунин-кумитэ). Когда пришла очередь схватиться с ними, он уже очень вымотался, все тело его ныло и стонало от бесчисленных ушибов и ссадин.

Увидев перед собой Ояму Сигэру, Арнейл почувствовал, что завершение этого страшного “марафона” близко. Он рассказывал позже: “Сихан Ояма был и остается выдающимся бойцом. Он славился как особенно способный боец. Он дрался чрезвычайно жестко. Затем вышел сихан Накамура, он дрался безжалостно, атакуя меня лоу-киками и руками в лицо...” Когда команда “Ямэ!” прервала их бой, Ояма Масутацу поднялся со своего места, подошел к Арнейлу и просто сказал: “Ты сделал это”. А Арнейл столь же просто ответил: “Да”. Хякунин-кумитэ оборвалось столь неожиданно, что эмоции мгновенно захлестнули каратиста, и он закричал изо всех сил. Счастье, что он сумел выйти победителем в высшем тесте Киокушинкай, что он заслужил признание и уважение Учителя, переполняли его сердце. Потом его чуть ли не под руки отвели в душевую, где он освежился и расслабился. В это время кто-то позвонил его жене, Цуюко, которая не имела никакого понятия о том, что ее мужу в этот день предстояло испытание, и сообщил о его успехе. Вскоре она приехала в додзё. Потом был праздничный ужин, во время которого Ояма говорил о мужестве, самоотверженности и дисциплине нового истинного подвижника каратэ. Он говорил, что давно мечтал о том, чтобы кто-нибудь из его учеников смог пройти этим путем, и что Арнейл стал первым, кто смог воплотить его мечту в жизнь. Ояма выразил надежду, что и другие ученики Киокушинкай найдут в себе силы, чтобы принять вызов хякунин-кумитэ и совершат прорыв к абсолютной истине каратэ. Арнейлу преподнесли скромный подарок - не только как приз за его личное достижение, но и как награду за то, что он сделал для Киокушинкай и всего каратэ, дав замечательный образец для подражания остальным бойцам. К этому времени победитель уже совсем лишился сил. Не было такого места на его теле, которое не ныло бы или не пронзалось болью. Каждое движение стало мучительным. Только через несколько недель после хякунин-кумитэ Арнейл смог окончательно оправиться от истощения и травм, полученных во время сражения, длившегося почти 3 часа! Позже Ояма Масутацу говорил ему: “Хорошо, что у тебя были одни синяки, и ты ничего не сломал...” (В действительности во время одного из боев Стиву ударом основанием ладони сломали нос, о чем сам Арнейл рассказывал так: “Во время кумитэ со ста бойцами один из моих противников сумел сломать мне нос ударом сётэй. После окончания теста я поехал в госпиталь, чтобы выправить его, но анестезия оказалась мне не по карману. Поэтому японские доктора делали операцию без анестезии, и это было довольно болезненно”. Видно, сам Ояма сломанный нос и за перелом-то не считал.)

Когда Люк Холландер собирался возвращаться в Голландию, он получил приказ от канте Оямы попытаться пройти “бой с сотней противников”. В попытке Люка было несколько дополнительных трудностей: во-первых, додзё было сильно переполнено белыми поясами (от которых получаешь самые серьезные травмы), и, во-вторых, была очень высокая температура, которая поднималась выше 110 градусов по Фаренгейту (ок. 45 градусов по Цельсию). Главным преимуществом Люка являлся его рост - 6 футов 4 дюйма (193 см) - и еще его “дальнобойность”, из-за которой многие японцы испытывали трудности с сокращением дистанции. Во время всего теста Люк придерживался системы жесткой блокировки, т.е. встречал сильные удары блоками с жестким контактом. И хотя у него на руках были щитки, защищавшие руку от кисти до локтя, в конце теста их пришлось разрезать из-за опухолей, образовавшихся по обеим сторонам от щитка. В некоторые отрезки времени ему приходилось принимать удары на тело, что было менее болезненно, чем принимать их на руки. Наградой Люку за его усилия стали две недели бездействия из-за двухдесятков мелких травм. Я получил приказ об участии в тесте тремя месяцами позже. К счастью погода стала прохладнее, а у меня было время поучиться на опыте попытки Люка и потренироваться, чтобы подкорректировать некоторые недостатки. Я помню очень немногое об этом испытании. В последние недели до него я отбросил все мысли, кроме желания выступить успешно. Сам “бой с сотней противников”, как мне по временам казалось, происходил где-то вокруг меня, но не со мной. Я помню удары тайко (барабана), объявлявшие о начале и окончании каждой схватки, отметки о каждом бое, делавшиеся на доске, критические глаза канте. Первые 15 противников были черными поясами. Я открыл для себя, что при помощи системы более мягких круговых блоков, которой меня научил Ояма Сигару, я могу избежать страшных синяков, которые довелось испытать Люку Холландеру, и использовать себе на пользу ошибки моих противников, чтобы провести собственные приемы. Я также воспользовался советом моего учителя по бою дзё (палка длиной ок. 120 см). Он напомнил мне слова великого Миямото Мусаси: “Когда отправляешься в долгое путешествие, думай только о следующей остановке, а не обо всем пути. Когда сражаешься со многими противниками, поступай так же”. Один из черных поясов каждый раз, когда мы с ним дрались, доставлял мне массу неприятностей. (Позже высказывались предположения, что в прошлом я, возможно, наносил ему слишком жесткие удары.) И очень большое значение имело сохранение толики дополнительной энергии для того раза, когда снова придет его очередь. Под конец теста мой год тренировок по 6 часов в день 6 дней в неделю заплатил свои дивиденды в виде свежего взрыва энергии как раз в тот момент, когда я почувствовал, что близок к истощению. Последние воспоминания касаются некоторых споров по поводу числа бойцов, с которыми я бился (позже выяснилось, что я дрался приблизительно со 115 противниками), чувства ликования, которое я испытал, когда меня бесчестное число раз подбрасывали в воздух товарищи по тренировке, и литров пива, выпитого в рекордное время в местной пивной после всего”.

Джон ДЖАРВИС (Новая Зеландия, 10 ноября 1967 года) Вот, что рассказывает о хякунин-кумитэ новозеландец Джон Джарвис. Я помню очень немного об этом испытании. В последние недели до него я отбросил все мысли, кроме желания выступить успешно. Сам "бой с сотней противников", как мне по временам казалось, происходил где-то вокруг меня, но не со мной. Я помню удары тайко - барабана, объявлявшие о начале и окончании каждой схватки, отметки о каждом бое, делавшиеся на доске, и критические глаза канте. Первые 15 противников были черными поясами. Я открыл для себя, что при помощи системы более мягких круговых блоков, которой меня научил Ояма Сигэру, я смог избежать страшных синяков, которые довелось получить Люку Холлан-деру, и использовать себе на пользу ошибки моих противников, чтобы провести собственные приемы. Я также воспользовался советом моего учителя по бою дзё (палка длиной ок. 120 см). Он напомнил мне о словах великого Миямото Мусаси: "Когда отправляешься в долгое путешествие, думай только о следующей остановке, а не обо всем пути. Когда сражаешься со многими противниками, поступай так же". Один из черных поясов каждый раз, когда мы с ним дрались, доставлял мне массу неприятностей. Позже высказывали предположения, что в прошлом я, возможно, наносил ему слишком жесткие удавы. И очень большое значение имело сохранение толики энергии для каждого раза, когда придет его очередь. Под конец теста мой год тренировок по 6 часов в день 6 раз в неделю заплатил свои дивиденды в виде свежего взрыва энергии в тот момент, когда я уже был близок к истощению. Последние воспоминания касаются споров по поводу количества противников (позже выяснилось, что я дрался со 115 противниками) и чувства ликования, которое я испытал, когда меня бесчисленное число раз подкидывали в воздух.

Франциско ФИЛЬО (Бразилия, февраль и март 1995г.) Победитель Чемпионата мира IKO-1 в 1999 году. Прошёл ку-митэ одновременно с Фран-циско Фильо. Этот бразилец выдержал два теста с коротким промежутком в два месяца. Первый раз это произошло в Бразилии, а во второй раз - в Японии, в один день с Кэндзи Ямаки. Более того, в том же году он занял III место на 5-ом Чемпионате мира в ноябре 1995 года. Сэнсэй Адемир да Коста из Бразилии подтвердил, что Франциско Фильо практиковал кумитэ с 50 противниками каждую пятницу! И хотя это не был фул-контакт спарринг и Сэнсей Фильо ограничивал свои удары, всё же пятьдесят человек для этого явно не требовались. Однако следует заметить, что для каждого участника Чемпионата мира 1995 года это была стандартная тренировка. И делал это не только Франциско. На это Франциско можно лишь сказать: "ОСУ!"

Осообенно впечатляющим был успех Мацуи. 100 поединков он провёл за 2 часа 25 минут в присутствии 500 зрителей. При этом он сжимал в своих ладонях маленькие деревяшки. что исключало использование им ударов открытой рукой и захватов. тогда как его противникам разрешалось делать и то и другое. Говоря словами Оямы,"способ проведения 100 кумитэ Мацуи был великолепен. Более 50 боёв он выиграл иппоном. Он сделал это для каратэ Киокушин, для Японии и для мировой истории каратэ"...

Практически все, кто писал о хякунин-кумитэ в Киокушинкай, обращают внимание на тот факт, что ни один из бойцов (а в их числе были очень сильные мастера, например, двукратный чемпион мира 130-килограмовый гигант Накамура Макото) в период с 1973 по 1986 г. не сумел завершить хякунин-кумитэ. Объясняют этот феномен по-разному. Мишель Ведель связывает это с введением в практику боев кругового удара на нижнем уровне (лоу-кик). Он утверждает, что “если в кумитэ с сотней противников только первые пятьдесят бойцов смогут нанести по одному лоу-кику, выполнить задачу станет невозможным”. Джон Джарвис ссылается на то, что первые последователи Киокушин-рю изучали этот стиль у замечательных наставников. В частности он говорит: “Я объясняю свой успех тем, что мне посчастливилось учиться под руководством прекрасных инструкторов Киокушинкай, которые, включая сэнсэя Куросаки (Куросаки Такэтоки, первый сэмпай Оямы Масутацу, позднее разругался с учителем и покинул Киокушинкай - прим. автора), еще продолжали активно тренироваться в первую половину моего пребывания в Японии”. Стив Арнейл объяснял эту “дырку” 1973-1986 гг. тем, что по его мнению, нынешние каратисты постепенно утрачивают самоотверженность, напористость и высшую преданность каратэ, которые совершенно необходимы для достижения успеха в хякунин-кумитэ.

Впрочем, относительно недавние успешные попытки хякунин-кумитэ опровергают все эти доводы. Бойцы уже давно научились держать лоу-кики, даже если их наносят весьма и весьма подготовленные люди. Прекрасных тренеров в Киокушинкай сейчас тоже хватает. Достаточно упомянуть одного только токийского сэнсэя Хиросигэ, воспитавшего таких блестящих бойцов современности, обладающих оригинальными стилями ведения поединка, огромным техническим арсеналом и замечательной физической кондицией, как Мидори Кэндзи (победитель 5-го чемпионата мира) и Ямаки Кэндзи (победитель 6-го чемпионата мира, победитель в хякунин-кумитэ в марте 1995 г.), а также бразильцев сэнсэя Адемира да Косту (победитель в хякунин-кумитэ в 1987 г.) и его ученика Франсиско Филио (победитель в хякунин-кумитэ в 1995 г.). Ну а что касается духа и самоотверженности... вряд ли можно согласиться с Ариейлом. Есть еще на земле люди со стальной волей и пламенным сердцем!

Интересно, что некоторые бойцы в поисках поддержки в прохождении высшего испытания Кёкусинкай обращаются не к ультрасовременным методам физической тренировки, а к старым добрым рецептам, апробированным многие столетия назад. Например, Ямаки Кэндзи утверждает, что добиться успеха в тесте хякунин-кумитэ ему помогла дзэнская медитация в положении стоя рицудзэн (аналог "столбовой работы" в ушу). Вот, что он рассказывает о своем опыте "боя с сотней противников": "К сожалению, рицудзэн я начал практиковать лишь в последнее время, после окончания Всеяпонского чемпионата 1995 г. До этого я занимался лишь тем, что сразу давало явный эффект в тренировках, например, работой с отягощениями или тренировками на тяжелом мешке. Однако мне очень хотелось, чтобы к 6 чемпионату мира (1996 г.) в моем каратэ не осталось никаких пробелов и недоделок. Как раз перед хякунин-кумитэ я начал вводить в тренировки стоячую медитацию рицудзэн. Практика рицудзэн очень укрепляет ноги и поясницу, а когда у тебя крепкие ноги, то сильно возрастает мощь ударов руками и ногами. Сконцентрировавшись на тандэне и упорядочив вдохи и выдохи, надо постараться дышать медленно и равномерно. Если дыхание будет правильным, то у тебя родится взрывная сила. Во время хякунин-кумитэ единственное, о чем я помнил все время, так это как бы не сбить дыхание и выстоять до конца. Скажу из опыта, что если дыхание отрегулировано, то можно обрести спокойствие и не потерять чувство собственной целостности. Я думаю, что побеждает тот, кто до конца. поглощен лишь желанием победы. Самое важное - иметь настрой на абсолютную победу. Если струсишь, то обязательно проиграешь. То же и в разбивании: если будешь наносить удар, представляя, что разобьешь, то обязательно разобьешь. На соревнованиях нельзя позволить себе волноваться и думать, что проиграешь. Когда я победил на 26-м Всеяпонском чемпио-1 нате, то все говорили, что я был как бы окружен энергетической аурой. На этот чемпионат я выходил с огромным желанием победить во что бы то ни стало и должен был сражаться с верой в самого себя. Именно настрой наиболее важен. Если есть боевой настрой, то, даже получив травму, победишь, ибо проигрыш действительно достоин сожаления. Что касается Всеяпонского чемпионата 1995 г., то я вышел на него травмированным во время съемок фильма подвернул правую ногу, Оберегая ее, я вывихнул и левую, так что перед чемпионатом бегать не мог абсолютно. Поэтому вместо бега я сел на велосипед, однако общее состояние было не из лучших, поскольку травмированные ноги и запястья причиняли мне сильную боль. Когда я победил на 21-м Всеяпонском чемпионате, то в самой же первой схватке сломал ногу в подъеме. Наложив жесткий бандаж, я продолжил выступление, а в решающей схватке с мыслью "Сломается, ну и черт с ней!" наносил этой ногой удары, после каждого из которых боль пронзала все тело от пяток до макушки. Хотя запястья у меня также болели, но руками я бил, не задумываясь о последствиях. Говорили, что и на 21-м Чемпионате я буквально излучал жизненную энергию "ки". Хорошее самочувствие еще не гарантирует победы. Думаю, когда получаешь травму, то, наоборот, становишься более собранным. Наверное, я был страшен, как раненый лев. Во время испытания хякунин-кумитэ мое самочувствие опять же не было удовлетворительным. Примерно за пару недель до этого я прошел предварительный тест в 50 непрерывных боев, во время которого потянул связку на правом колене. Даже слегка присесть, чтобы стать в стойку, и то было больно, и хотя в день хякунин-кумитэ я уже мог ходить нормально, когда пробовал бить ногой, то ее сразу же пронзала острая боль. Я вышел на хякунин-кумитэ, забинтовав колено, обе лодыжки и запястье, которое также было травмировано. Уже после 30-го противника, видимо, из-за мешающих нормальному кровообращению бинтов у меня начались судороги бицепса правого бедра. Во время перерыва мне сняли бинты и размассировали ногу, но потом судороги возобновились. Это продолжалось до самого конца, и у меня было такое чувство, будто я сражаюсь в заполненном водой бассейне. Я собирался держаться до последнего. Болело везде: и руки, и ноги, и все органы внутри. Мне было все равно, что будет с руками и ногами. Я дрался с мыслью, что могу даже умереть на месте. Диагноз же, который мне поставили по окончании, был такой: острая почечная недостаточность в связи с многочисленными ударами по всему телу. И действительно, думаю, что в таком состоянии было бы совсем не удивительно, если б я умер, допусти хоть одну ошибку. Но испытание в 100 боев дало мне уверенность в себе: я почувствовал, что могу совершить все, что угодно, и в любых условиях".

Хякунин-кумитэ стало в Кёкусинкай вершиной, к которой, по идее, должен был бы стремиться каждый последователь школы. Появившиеся позднее смягченные варианты испытания (50 боев, 30 и т.д.) позволило гибко подойти к оценке индивидуальных возможностей каждого из учеников, но снизило ценность испытания как некоего абсолютного предела.

Это статья пронадлежить Анару Гамидову и взято с сайта [1]