|
|
| Строка 1: |
Строка 1: |
| − | == Мой любимый дедушка Запорожец Е.П ==
| |
| | | | |
| − | ВОСПОМИНАНИЯ О ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
| |
| − | ЗАПОРОЖЦА ЕФИМА ПРОКОПЬЕВИЧА .
| |
| − |
| |
| − | Мой дедушка Запорожец Ефим Прокопьевич – участник Великой Отечественной войны. Он прошел фронтовой путь, который начинался с блокадного Ленинграда и завершился в Кенигсберге в 1945 году. Он был дважды ранен, награжден двумя орденами Красной Звезды, орденами Славы двух степеней, орденом Отечественной войны и многими медалями.
| |
| − | О войне дедушка не любит рассказывать, но события тех страшных лет сохранились в его памяти . Помнит он и своих друзей, с которыми воевал, которых терял на фронтовых дорогах , с которыми мечтал о скорейшей победе над врагом.
| |
| − | Эта память запечатлена в его стихах, литературных зарисовках на военную тему. И я хочу познакомить с ними всех.
| |
| − |
| |
| − | ЖУРАВЛИ.
| |
| − | ( Рассказ – воспоминание.)
| |
| − |
| |
| − | «Погожим октябрьским днем с редкими легкими облаками в неярком осеннем небе летели журавли. Они чуть заметной цепочкой появились там, далеко на северо – востоке, и медленно, казалось даже расчетливо взмахивая крыльями, правильным клином, торжественно, как на параде, плыли по небу, словно на голубом экране.
| |
| − | Первым заметил журавлей Павел Чупров. Он на полуслове остановил Мухина, нашего расчетного балагура, не дав договорить ему какую-то забавную историю, произошедшую у них на Рязанщине. Он одной рукой сзватил его за рукав, поднял указательный палец второй руки вверх и на мгновение застыл в этой позе. Его чуть – чуть раскосые глаза горели каким – то тихим внутренним светом. Весь расчет, приготовившийся было слушать Мухина, по этому жесту, как по команде, застыл, вслушиваясь в нестойкую фронтовую тишину. И эта тишина, тишина в промежутке между боями, с непривычки разящая ухо сильнее взрыва бомбы, вдруг наполнилась музыкой…
| |
| − | Да, это была удивительная симфония. Эти чуть тревожные «курлы» воскресили в памяти что-то до боли родное, невольно заставив сжаться сердце. В этот момент я даже на какое –то время забыл, что кругом бушует война, что вокруг меня не родные донецкие степи с их в это время багряными перелесками, а ленинградские болота. Как – то тепло и наивно вспомнилось далекое босоногое детство.
| |
| − | У других, по – видимому, тоже было состояние, схожее с моим. Павел Чупров, например, как –то по – детски приоткрыв рот, чуть прищурив глаза, кончиком языка все время дотрагивался до верхней треснувшей губы. И кто знает, где он витал в это время? Возможно, там, у себя в Коми, в притундровой тайге, где частыми поселенцами бывают и эти журавли.
| |
| − | Иван Мухин, наоборот, не мог усидеть на месте. Он все время делал непроизвольные движения, как будто его кто –то нарочито подергивал или толкал. Он все время что – то невнятное бормотал о «птахах перелетных»,- вероятно, читал что – то из Есенина, без которого не мог обойтись даже в самые трудные минуты боя А на лице и во всей его стати было что – то залихватское, что казалось, он сейчас подхватится и врежет русскую плясовую.
| |
| − | И только наш пулеметный наводчик Петр Олендра, этот флегматичный здоровяк, парень из села Дроботки Винницкой области, сидел молча, сурово сдвинув брови, и, казалось, ничего не замечал. Только тугие желваки, медленно двигающиеся то вверх, то вниз на его сильных скулах, красноречиво говорили, что парню не по себе.И не удивительно. На этого сильного и физически, и духовно человека невзгоды валились одна за другой. Самой большой из них была оккупация родной Винничины, где у него остались родные и невеста. А два дня тому назад добавилась еще одна - погиб в бою его лучший друг, бывший его второй номер – ленинградец Сеня Матвеев. Их дружба была удивительной. Это две противоположности характеров: горячего, нетерпеливого щуплого по комплекции, юркого и острого на язык Матвеева и спокойного до флегматичности, расчетливого, немногословного и по – настоящему сильного Олендру неудержимо влекло друг к другу. И хотя нельзя сказать, что остальные были безразличны к гибели товарища, но Олендра переживал эту потерю больше всех
| |
| − | И вдруг эта минутная тишина с журавлями, вызвавшая столько эмоций, внезапно прервалась. В тот момент, когда журавли были в самом зените и Чупров так откинулся назад, что у него свалилась с головы шапка, раздалась трескучая дробь выстрелов.
| |
| − | Один из журавлей как – то неуклюже вывалился из четкого строя и, кувыркаясь, бесформенным предметом полетел вниз. Остальные беспорядочно шарахнулись в стороны, заволновались, закричали..
| |
| − | Из немецких окопов раздались радостные выкрики.
| |
| − | А мы в тот момент, даже не поняли, что происходит. В голове еще мелькал какой – то отрывок светлого, неповторимого воспоминания, смешавшийся с чем – то гнусным и гадким. В следующий момент нас охватила буря гнева. А на душе было противно и почему – то неловко смотреть товарищам в глаза, будто ты сам стал виновником этой жестокости и подлости.
| |
| − | Чупров, не стесняясь товарищей, размазывал по лицу скупые мужские слезы. Мухин же, словно вынутый из воды карась, бесшумно открывал рот, по – видимому, не находя слов, чтобы выразить свое возмущение. А Олендра, сжав кулаки, угрожающе сквозь зубы произнес: «Ну, гады!».
| |
| − |
| |
| − | Зажили раны земли, как и раны на теле солдат. Тревожной журавлиной песней уплыла молодость сражавшихся и умиравших ради утверждения жизни. Остались темнеть зловещими шрамами на теле земли бугорки могил не доживших до светлого дня Победы.
| |
| − | В январе 1943 под Шлиссельбургом остался бугорок Павки Чупрова.. Позже, под Нарвой, стал инвалидом, потеряв правую ногу, неутомимый весельчак Ваня Мухин. Но даже тогда, находясь в тяжелейшем состоянии, он оставался самим собой. Когда мы его отправляли в тыл, он шутил, обещая нам в День Победы сплясать «Комаринскую» на одной ноге.
| |
| − | Неизгладимой печатью лег шрам через всю левую щеку на лице Петра Олендра. Это память о высоте 224. нам было приказано взять эту высоту. И когда в самую критическую минуту немецкая огневая точка, расположенная на пологом склоне под бронированном колпаком, заработала, не давая подняться нашей пехоте, Олендра вызвался ее уничтожить. Он так настойчиво добивался моего разрешения, что я не смог отказать ему. А спустя полчаса мы подобрали его у взорванной точки с зияющей раной на правой щеке и легкой контузией. «Это я им, гадам, за журавлей»,- слабым голосом сказал он, когда мы его перевязывали. Но несмотря на большую потерю крови и плохое самочувствие после контузии, он решительно отказался уезжать в госпиталь, боясь утерять связь со своим расчетом.
| |
| − | Я запомнил его на всю жизнь. Он мне дорог, как дорога память о самой сильной дружбе – дружбе фронтовых товарищей.
| |
| − |
| |
| − | СТИХОТВОРЕНИЯ ЕФИМА ПРОКОПЬЕВИЧА ЗАПОРОЖЦА.
| |
| − |
| |
| − | ВОЗВРАЩЕНИЕ.
| |
| − |
| |
| − | В степи колосится пшеница,
| |
| − | И пахнут полынь и чебрец.
| |
| − | За дальним леском серебрится
| |
| − | Сверкающей лентой Донец.
| |
| − | Иду по знакомой дороге,
| |
| − | Домой возвращаюсь с войны.
| |
| − | А сердце в какой – то тревоге
| |
| − | Средь этой степной тишины.
| |
| − |
| |
| − | Спешу в ожиданье, в надежде
| |
| − | Волнующих светлых минут…
| |
| − | Увижу ли, встречу ль, как прежде,
| |
| − | Все те же тепло и уют?
| |
| − | Коснусь ли, как в детстве бывало,
| |
| − | Отцовских священных седин?
| |
| − | Об этом я думал немало
| |
| − | Со смертью один на один…
| |
| − |
| |
| − | А вот и ворота с резьбою,
| |
| − | И домик до боли знаком…
| |
| − | А дальше полянка с вербою,
| |
| − | Где в детстве бродил босиком…
| |
| − | И вдруг силуэт у колодца
| |
| − | Согбенной старушки седой…
| |
| − | И плачет она, и смеется,
| |
| − | Ведро уронила с водой…
| |
| − |
| |
| − | Бегу по картофелю прямо,
| |
| − | Объятья раскрыв на бегу…
| |
| − | И кроме короткого:»Мама!»
| |
| − | Сказать ничего не могу…
| |
| − | Отец, выходя из сарая,
| |
| − | Топор положил на возу.
| |
| − | Идет, на ходу вытирая,
| |
| − | Скупую мужскую слезу…
| |
| − |
| |
| − | Осунулись старчески плечи,
| |
| − | И горький страдальческий лик…
| |
| − | Как видно, уже этой встречи
| |
| − | Не чаял дождаться старик.
| |
| − |
| |
| − |
| |
| − |
| |
| − | Но все же желанных мгновений
| |
| − | Дождались… И сгинуло зло.
| |
| − | Наверное, в вихре сражений
| |
| − | Мне больше других повезло.
| |
| − |
| |
| − | Я счастья не мыслю другого,
| |
| − | Придя на родимый порог.
| |
| − | Тепло это дома родного
| |
| − | Я в сердце и ныне сберег.
| |
| − |
| |
| − | ***
| |
| − |
| |
| − | НАМ НУЖЕН МИР
| |
| − |
| |
| − | Нет, забыть невозможно войну!..
| |
| − | Словно лютую боль ножевую.
| |
| − | Тридцать лет я ношу седину,
| |
| − | Как отметку кошмара живую.
| |
| − |
| |
| − | Тридцать лет я во сне по ночам
| |
| − | Слышу рокот снарядного рева.
| |
| − | Не хочу, чтоб моим сыновьям
| |
| − | Довелось испытать это снова!
| |
| − |
| |
| − | Не хочу, чтоб к родимым дверям
| |
| − | Возвратились военные грозы,
| |
| − | Чтобы вновь, как тогда, матерям
| |
| − | Лить пришлось неутешные слезы
| |
| − |
| |
| − | Не хочу, чтоб как в юность мою,
| |
| − | Оставались мальчишки седыми
| |
| − | И горели бы в танках в бою,
| |
| − | Задыхаясь в удушливом дыме.
| |
| − |
| |
| − | Нам сегодня, как воздух, нужны
| |
| − | Только дружба и мир на планете!
| |
| − | А чтоб не было больше войны
| |
| − | Мы, товарищ, с тобою в ответе.
| |
| − |
| |
| − | И пускай там орут господа,
| |
| − | Что как будто бы мы им грозим.
| |
| − | Всем известно: везде и всегда
| |
| − | Мы за мир и за счастье стоим.!
| |
| − |
| |
| − | ***
| |
| − |
| |
| − |
| |
| − |
| |
| − |
| |
| − | Вдали за поселком дорога
| |
| − | Теряется в дымке полей.
| |
| − | И рядом, в равнении строгом,
| |
| − | Цепочкою ряд тополей.
| |
| − |
| |
| − | За этой чертой тополиной
| |
| − | От двух безымянных высот
| |
| − | Зеленой пологой длиной
| |
| − | Ручей серебристый течет.
| |
| − |
| |
| − | Вот здесь, у ручья, в сорок третьем,
| |
| − | В февральский завьюженный вой,
| |
| − | Мы в лютой пурге на рассвете
| |
| − | Вступили с фашистами в бой.
| |
| − |
| |
| − | И так же в размахе широком,
| |
| − | Как снежная та круговерть,
| |
| − | Сражались в бою том жестоком
| |
| − | Солдаты, презревшие смерть.
| |
| − |
| |
| − | Бессчетно в атаки ходили
| |
| − | Под пули и пушечный гром,
| |
| − | А ночью друзей хоронили,
| |
| − | На запад спеша, за врагом.
| |
| − |
| |
| − | Потом еще годы шагали
| |
| − | В смертельной клубящейся мгле.
| |
| − | И клятву погибшим давали:
| |
| − | Бой кончить на вражьей земле
| |
| − |
| |
| − | И все же, как ни были длинны,
| |
| − | Как ни были трудны пути,
| |
| − | Мы после дошли до Берлина,
| |
| − | Как вместе мечтали дойти.
| |
| − |
| |
| − | Но годы с военной судьбою
| |
| − | Ушли, отгремела война…
| |
| − | Я встретился снова с тобою,
| |
| − | Родная моя сторона.
| |
| − |
| |
| − | Поля и небес голубинки,
| |
| − | И домик до боли знаком…
| |
| − | И те золотые тропинки,
| |
| − | Что в детстве топтал босиком.
| |
| − |
| |
| − | Иду. Колосится пшеница,
| |
| − | И пахнут полынь и чебрец…
| |
| − | За дальним леском серебрится
| |
| − | Сверкающей лентой Донец
| |
| − |
| |
| − | Все дорого сердцу и мило
| |
| − | В раздолье любимых полей.
| |
| − | Но холмик осевшей могилы
| |
| − | За дальней чертой тополей-
| |
| − |
| |
| − | (Взращенные нежной рукою,
| |
| − | здесь юные розы цвели)
| |
| − | напомнил, какою ценою
| |
| − | мы этот покой обрели.
| |
| − |
| |
| − | ***
| |
| − |
| |
| − | МОИМ ДРУЗЬЯМ ЛЕНИНГРАДЦАМ.
| |
| − |
| |
| − | Не только в памятные даты,
| |
| − | Но каждый день и каждый час,
| |
| − | Как неизменный долг солдата,
| |
| − | Друзья мои, я помню Вас!
| |
| − |
| |
| − | Я помню дни в трудах походных,
| |
| − | Накал боев военных лет
| |
| − | И цепь блокадных дней голодных,
| |
| − | Чему для нас забвенья нет…
| |
| − |
| |
| − | И дорогая дань Отчизне
| |
| − | С годами памятней вдвойне-
| |
| − | Друзей утраченные жизни
| |
| − | Во имя жизни в той войне.
| |
| − |
| |
| − | Мы все над памятью не властны.
| |
| − | Порой забыть я был бы рад
| |
| − | Тех дней суровых и ненастных,
| |
| − | Многострадальный Ленинград.
| |
| − |
| |
| − | Но мне пришлось, что сердцу свято,
| |
| − | В нем в огневые годы жить.
| |
| − | В израненном войной когда – то
| |
| − | Друзей и близких хоронить,
| |
| − | Делить невзгоды и сражаться,
| |
| − | Законы дружества храня,
| |
| − | По праву сердца, ленинградцем
| |
| − | Прошу считайте и меня.
| |
| − |
| |
| − | ***
| |
| − |
| |
| − | СОЛДАТСКАЯ МОГИЛА.
| |
| − |
| |
| − | Прямая степная дорога,
| |
| − | Подернуты дымкой поля,
| |
| − | И в четком равнении строгом
| |
| − | Застыли в тиши тополя.
| |
| − |
| |
| − | Задумчиво, в чуткой тревоге,
| |
| − | Уж многие годы подряд
| |
| − | Хранят тополя у дороги
| |
| − | Простую могилу солдат
| |
| − |
| |
| − | Сменяются годы и даты,
| |
| − | Как песни широкий разлив,
| |
| − | Но спят непробудно солдаты,
| |
| − | Для Родины подвиг свершив.
| |
| − |
| |
| − | Лишь шумные летние грозы
| |
| − | Поля посетят на часок,
| |
| − | И тучки осенние слезы
| |
| − | Роняют в холодный песок.
| |
| − |
| |
| − | Да зорькой весеннею, звонко
| |
| − | Вокруг оглашая зенит,
| |
| − | Бубенчиком песнь жаворонка
| |
| − | Над полем широким звенит.
| |
| − |
| |
| − | А люди о них вдохновенно,
| |
| − | С душевным теплом говорят.
| |
| − | И память всегда неизменно
| |
| − | В сердцах благодарных хранят.
| |
