Тофалария. Орзагайская колючка
Содержание |
Орзагайская колючка
Внизу прошла грозовая туча, сверкнула молнией и одухотворила застывший в своем великолепии первозданный мир гор. Чистым бирюзовым цветом блеснула небесная странница в кристаллической толще льда. Ревущий ветер валил с ног коренного жителя тайги, но прислонившись к белому оленю, он стоял у трещины на поле ледника Ильина лежащего на овраге северного склона горы Пирамида. У таёжника к ледникам было особое отношение. Он считал их источниками для жизни и здесь пытался найти свои корни, понять их историю, чтобы передать её следующему поколению. Пробудить у детей-сирот уважение к истинным ценностям и по зову предков кочевать в настоящий тайник ледников по потаенным родовым тропам. Передвигался таёжник пешком или верхом на олене по одному из самых отдаленных уголков континента. Опасаясь, затеряться среди мнений ложных, тосковать о прошлом, он завернувшись в звериные шкуры упрямо пробирался сквозь заросли карликовой берёзки, вяз в моховых болотах, перебредал ручьи и натыкался на россыпи валунов.
Расстояния были обманчивы, и горные кручи приближались медленно. По отпечаткам лап медвежьих поднялся в скальную брешь переломного перехода. С перевала Фирновый его взору открылся красивый вид на Медвежье озеро. Спускался по снежнику, а потом в каменистой ложбине спугнул семью медвежат. Быстро замелькали лёгкие тени по непроходимым утёсам. Олень уверенно следовал петляющей стезёй, иногда терявшейся в тумане. Не останавливаясь ни на минутку, словно по тягучей линии судьбы, вышел на небольшую вершинку. Напротив, из озера в цирке Двуглавого пика вытекал серебряной лентой Кинзелюкский водопад. Вода, падая на скалы, в лучах солнца разлетаясь хрустальными брызгами в радужном сиянии. На границе тундры и тайги олень в беззвёздную ночь искал сокровенную тропу по ветру и перебрёл на левый берег стремительного ручья Кинелюка. Под снегопадом начал подъём на Кинзелюкский перевал к реке Фомкина. Не доходя до перевала, во мгле повернул, на соседний перевал, ведущий в Орзагай. Таёжник брёл следом за оленем по перевалам и гребням горных хребтов, но чуть зазевавшись, терял невидимую тропу непостижимых предков. Останавливался передохнуть, разглядывал долину, прилегающие скалы, стараясь не оборвать трепетную нить согласия с природой. По белой пурге застилающей холмистое плоскогорье в обход синеокого озера вышел к перевалу и по заброшенной и заросшей тропе начал спуск в долину Орзагая. В оправе цветов зеркальная река глаза слепила, и он отправился вверх, чтобы выйти на путь дикого северного оленя. Куропатки в зимнем оперение подняли шум в щебне и каменистых глыбах кратера под перевалом Кусургашева. Согнув в тесном ущелье спину, на перевал Тоенка-Оргозай взбирался с надеждами и мечтами. По снежнику начал резкий подъем к подножию сверкающего колючим инеем Орзагайского гольца и повернул в сторону перевала Кусургашева, пошёл правее, на хребет меж зыбкими истоками Орзагая. Отсюда открылся вид на холодный ледник белизной сверкающий в сапфире небосвода и орла охраняющего этот покой. Красавец олень вскинув ветвистые рога, зачарованно смотрел большими темными глазами, обрамленными светлой шерстью на эту одушевлённую высь.
С оленем встречал таёжник рассветы и провожал закаты обнажённых узорах каменных рек. Вдвоём уходили от капризной лавины, плутали неверным шагом под звуки песен увитой хмарью Обманной реки. На горных перевалах время шло иначе, и таежник, обожествляя природу, совершал подношение духам местности. Вложил по камню в общие кучи намоленных камней. Снисходил с неба владыка духов и развивая цветные ленточки из ткани, силу давал владеть мудростью тропы, моросящий дождь, радугу и благоприятные сны. Через седловину перевала Родниковый олень повернул в сторону Прямого Казыра. Но обогнув заросший кашкарой отрог, попал в марево перевала Ключевой. Посредине площадки перевала возвышалась куча камней, соединявшая Прямой Казыр с Фомкиной речкой. Обошёл вокруг три раза почитаемые небесные камни Обо создающие погоду над истоком Прямого Казыра и изложил заветную просьбу пустить его к духовному началу гор. Медленно набирая высоту, пересёк снежник и осыпи, поднялся на перевал Гольцовый, на котором в изумлении увидел ослепительно белыми пиками устремлённую к небу оголенную Орзагайскую колючку. Открывшийся первозданный мир, очаровывал и завораживал своим неповторимым изяществом и гармонией. От нерукотворного чуда миражей вершин и горизонтов в узкой полоске багряного заката захватывало дух. В плену тревожных снов и сумраке ненастий оживал под рассветным лучом хребет Агульских белков, удивительными нагромождениями скал и крутых осыпей. В тёмные ущелья стекала вода с вековых залежей снега, над ним орёл парил загадочно и строго. Под ногами в глубокой впадине перламутровая жемчужина блестела остатками озёрного льда, и властно шагал по снежнику хозяин небесных гор - ирбис. За перевалами, поднимались зубчатые очертания белков, над которыми величественно воспаряло жилище снежного барса пик Эдельштейна. Блеснула лунным серебром роса и, не теряя высоты, олень двинулся по краю пологого склона, перевального гребня к зарослям Саган-Дайля. Пересекая небольшой хребет, вышел к каскадам слоистого льда спадающего к подножию кратера. Величественная и незабываемая Орзагайская колючка в небо упиралась остроконечными уступами громадных темных скал, освобождаясь от тяжкого бремени изморози. Под ними стелилась зажатая в узком ущелье, круто падающая вниз, белая полоса ледника Кусургашева.
С трех сторон личную жизнь ледника окружали конусообразные скалы Орзагайских вершин. Центральная пик Фестивальный, северо-западная пик Кусургашева и в облачении снежуры северо-восточная Безымянная. Казалось пропасти и вершины Орзагайской колючки и есть край земли, где звёзды пахли льдом и в бесконечности растворялись первозданные дали. Поддерживая равновесие, по куруму поднялся к широкому языку сползающего льда, зажатого между острыми вершинами. Вода, вытекая из-подо льда, тонкими подмороженными струйками разливалась по гладкому хрусталю золотистых скал. Под скалами шалый ветер засыпал корку льда щебнем пирита, а по краям скользили живые крупинки кварца. На выпуклой части толщи льда виднелись глубокие трещины. Они шуршали и скрипели при тугом напряжении лазоревого тела ледяного массива. Крадучись шёл таёжник на перевал между пиками Кусургашева и Фестивальный по краю ледника. Прощупывая снег, закрывающий опасные ряды параллельных трещин, иногда проваливался по пояс. Оставив оленя одного, таёжник пересек пологую часть. Вдоль линии соприкосновения ледника со скальными породами на склонах ледниковой впадины, обошёл глубокие поперечные трещины срединного вала льда. Вышел к краю скал и поднялся по плотному снегу в небольшую складку под перевалом с широкой краевой трещиной. По льду, меж двух неприступных вершин вышел на перевал. Под свист лютого ветра, на осыпанном гребне в кругу призраков Орзагайского гольца и пика Фестивальный ожидал знамение. В порыве нежданном облака устремлялись к заре, и он легко вообразил себе, что могли видеть и слышать его далекие предки. Над качнувшимся снегом крутизны диких вершин тень орла рвала лазурное небо. Догнать пытался летящий намёк по стонавшим ледниковым глыбам, словно за беспечную жизнь цеплялся. Этот знак разрешал свозь скользкую и скрипящую расщелину зарыться в недра неизведанной души ледника, где вода не замерзала.
Балансируя в узких коридорах ледяных пещер и отвесных утесах, кружился босиком по прожилкам и самородковым россыпям в бегущей ледяной воде, перемешенной с острым шелестом снега. Бирюза ледяных стен светлыми и темными слоями напластовывалась волнами на золотоносную руду. Свисали сосульки и каплями жемчуга ударяли в бубен кварцевой жилы. Кожа льда рвалась, дыхание осушалось, вытягивая золотые соки, отвердевший ледник усыхал. От суеверного страха увядали пастбища для оленей, и древняя тропа предков ломалась на куски. Пел и плакал ледник, сильно страдая глубоким стоном, просил почуять зов предков. Сложив ледяные ладони ковшиком, зачерпывал кристально чистую воду с шипами льдинок. Расплавленные иглы льда по капле радости выпускал на волю. Дышал полной грудью, и блеск золотоносной матрицы наполнял светом и теплом сердце проросшее изморозью. Страдая в объятиях одиночества и неизвестности, перед белизной игл голову свою, склонил достойно. Преодолевая сонливость, осязал видения, в которых предки звали через тернии к счастью прожитых дней. Горы и ледниковые шрамы некогда не молчали, они звучали в внутри сердца камланием шамана. Духовное семейство родственных душ Большой Медведицы невесомо сидело в ледяном чуме и приглашало в особый мир воспоминаний. Кочевники и таёжники, оленеводы и охотники, травники, знахари и провидцы на золотых самородках сквозь лёд сверкали путеводными звездами в солнечной кайме. Читали судьбу и делились правдой опыта жизни имеющего охраняющую природную силу. В ярких мгновениях пример предков, помогал принимать трудные решения, придавал смелости, уверенности, делая сильнее. Ломая невзгоды, таёжник старался почувствовать единое время, как настоящее. Суровый и нежно кроткий зов будоражил кровь, в неосознанном порыве призывал подобно древнему прародителю - Чёрному гусю вечно кочевать вверх и вниз по горному кругу. Не грустить в суете и в покое, а с таёжным оленем заниматься пушной охотой. Помнить стойбища своего рода, подчиняя жизнь ритму миграции оленьего стада.
Минуя счастье светлого мира надежд, откуда трудно возвращаться, сквозь расщелину взглянул наверх, и увидел, что лазурное небо в перезвоне ручьев зажглось розовым светом. Из-за пламенеющих скалистых вершин Орзагайской колючки покрытых снегом выскакивали рваные тучи. Одинокое хмурое облако закрутилась над крутым гребнем синекрылого ледника и замкнула небеса непроницаемой пеленой. Сверкнули молнии, низвергая с высоты струйки воды на спрессованные слои снега. От громового крика с небес, на кромку ледника в презренной суете упали каменные наконечники, подпрыгнув на скалах, побежали по скользкому льду. Гулкое эхо отдавало в окружающих скалах, долго затухая в густом тумане. Камни с подвижной осыпи падали с диким звоном в белоснежную пропасть льда, вызывая падение крошившихся льдинок. Задышал полной грудью ледник, стал круче и толще, оторвался от дна золотого и неспешно потёк. Вздыхал под тяжёлым гнётом тёмного облака лёд и талый ручей, падающий с ледника, сдвигая берега к склонам гор, спрятал золотые жилы скал внутри потока.
В лучах вечной надежды выбирался таёжник легко и быстро ближе к солнечному свету. Чуть касаясь глади льда, вышел из облака, с грустью взглянул через мостик радуг на ледяную опору Орзагайской колючки с широких озёрных холмов Медвежьего перевала. Поедая траву в кедровом стланике, медведи не обращали на горы внимания. По белому ягелю в лучах закатного солнца шёл по гребню хребта, а рядом в упругом, чистом и прозрачном воздухе широко расправив крылья, спокойно и красиво парили орлы. Представляя, будто вместе с птицами пронзая поток пространства между склонов гор, направился к связке перевалов. Падал реденький снежок, а за перевальной точкой, склон пошёл круто вниз косогором. При полном отсутствии тропы, по промоинам и под напором ветра с узкой теснины спустился к ковру жарков в долине Прямого Казыра. Оказавшись на крутом и высоком борте Долгого Ключа, столкнулся с изюбрями - стражами перевала. Заслышав человека, побежало стадо в исток Тофаларского Ключа призрачными миражами. С седловины перевала на рубеже меж разными мирами вставала отвесной белой стеной Агульской Пилы. Склоняясь под оживающими снами, блуждал в лабиринте скал и вышел на край висячей долины Большой Кишты. Спустился к реке и прошёл каменистый приток, ведущий к следующему перевалу. Не торопясь осилил перевал, ушел за облака во вьюгу и метель. Видимость падала, и вьючный олень даже не чуял направление. Ожидая, когда откроется перевал, таёжник читал мысли оленя. Не тёмные тучи, не туман, не мороз не пугал оленя, чутким ухом бережно ловил он голос гор. Кочевал олень по звёздному следу в ожидании Солнца и лениво с разгона по Млечной тропе перескочил на новую золотую планету.
После поднебесных водопадов со свечением ночных радуг по наклонным скальным плитам, повернул к истоку ручья и огляделся. Луна находилась невысоко в небе, а напротив смуглых скал морозил дождик, словно в дымке холодной посреди звёздных снежинок строил мост ледяной. Тёмной ночью поверил знамению лунной радуги и вышел олень в широкие открытые верховья реки с отражающим звёзды озером под перевалом Монгольский. Прямо на ребе перевала буйно цвёл золотой корень, и важенка, к спине рога откинув, солнечный ягель жевала. С перевала Монгольского под знамением Утренней звёзды чудесно оленя манил хозяин жизни Чатыг-Хемский ледник.
Роса
Нежная радость багульника
Передвижение пешком, на оленях и лошадях по центральной территории горной системы Восточных Саян с целью знакомства со сложными, трудными, малоисследованными сторонами природы, населения, истории и хозяйства. Сухими тропинками, напрягая силы пробраться через таёжные дебри, броды бурных рек и горные тундры.
Книга "Ленточки странствий"
В зерцале душ вселенной бездонный полог тёмно-синий, |
Книга "Ловец Солнца"
В добрый путь
Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич
