Тофалария. Всполох молнии

Текущая версия на 07:47, 5 мая 2020

      Молния ударила в вершину горы Хангорок и незатухающим сиянием осветила занесённую снегом ягельную тундру, кедровый стланик, каменные россыпи и моховые болота. От едва заметных родников, безымянных ручьев, озер и ледников бурно потекли воды реки Кастарма, перетирая могучие камни в мелкий песок. По её берегам без суеты кочевал таёжный оленевод-охотник, свиваясь с ровным дыханием неба и земли. Не теряя самообладания при огненных всполохах молний, присматривал за обитателями тайги: волками, соболями, изюбрями, росомахами, рысью, медведем и северными оленями. Лунными ночами сидел у сотворённого молнией пламени костра, кормил огонь самым лучшим куском пищи. Молоко, смешанное с ягодами добавлял в чай для окропления охотничьего снаряжения. Очищаясь дымом горящей ветки можжевельника, вёл разговоры со звёздами о вспышках зарниц во время далёких гроз.
      В безмолвной ночи, смотрел на всполохи звёзд и на яркие угли горящего костра. Золотые искры в чёрное небо к загадочным звёздам сонно летели. Напоминая о навыках выживания в таёжных трущобах с крепкими морозами, бурными реками и каменными осыпями, высокими перевалами и хребтами держащими небосвод. Старик, с рождения жил в тайге богатой зверем, приручал оленей, но на пушную охоту обращал особое внимание. Гнал соболя и поднимал медведя на берлоге, в предгорьях родовых хребтов и по руслам рек оттачивая методы выслеживания. По следам судил, какое животное находится в охотничьем угодье, по какому направлению оно передвигается, где кормится и устраивает логово. Сведения получал в дождливую погоду и при выпадении свежего снег, в строгом чередовании восстанавливая все события. Имел несколько кочевых чумов, располагавшихся на расстоянии. Терпеливо добывал пропитание. Не кричал и собакам запрещал лаять - зверь хорошо слышал и понимал человеческую речь. К зверю неслышно и незаметно подкрадывался в унтах с длинным мехом, но избегал встречи с волком. Сжившись с первоосновой гор, старик всецело зависел от окружающей среды и не мог без неё здравствовать. Застенчив и скромен, довольствуясь малым, жил тем, что давали горные массивы, необъятные просторы горной тундры и густые дебри тайги и принимал на себя ответственность за то, как развиваться всё, что его окружало.
      В тайге устанавливал различные ловушки на звериных тропах, а в узких местах: выкапывал ловчие ямы, подвешивал петли, настораживал самострелы, сооружал пасти, строил засеки, ставил плашки. Для добычи кабанов в проходах изгородей втыкал острые колья, на которые напарывались животные. Арканом со скользящей петлёй охотился на жестоких разорителей оленьих стад. Самострелы, состоящие из лука, стрелы, основы и курка, настораживал на звериных тропах свирепых хищников. Взведенный курок поддерживала петля, от которой протягивалась суровая нитка через тропу. Курок спускался идущим по тропе опасным зверем, когда он задевал ногой нитку. Удар стрелы приходился в грудь губителю оленят. На волков не охотился, обходил стороной. При охоте на кабаргу использовал звукоподражательный инструмент из вдвое сложенного кусочка бересты - пикульку. Знание образа жизни и поведения животных позволяло соблюдать нужные сроки, объемы и объекты успешной охоты, не истощая естественные запасы родовых угодий. Особенно вкусным и полезным считал медвежье мясо и ценил мясо изюбра и лося, сожалея, что оно, быстро застывало. Угощал ворона говорящего человеческим голосом и верил, что души съеденных животных возвращаются обратно на Землю для охотничьего счастья.
      Любовался лиственницей, когда она гордилась собой, в золоте сусальном вмиг расправляя осеннюю хвою. Соблюдал чистоту и не спеша готовился охотиться на изюбра во время гона. Старик, мастерил манок - голосовую дудку. Навстречу белоснежным временам хранил дудки из кедрового дерева без сучка или из скрученной бересты. Изюбрь звук этого манка не отличал от гонных криков самцов. Пользоваться им, было не просто, приходилось тренировать хороший голос. Эта была для старика особенно любимая охота на реву. Он отличал рёв оленей, голоса у марала, гонных крик изюбря был особенный. По красоте рёва, красивому и мощному изюбрю не было равных зверей. Дудел так, чтобы откликались молодые, неопытные быки с не резким рёвом. Долго слушал и присматривался, выбирая мишень охоты, стараясь сохранить взрослых крепких диких животных. У старых и крупных самцов голос был грубее. Охота на мясного зверя имела целью добычу продуктов питания для семьи. Охотился в начале гона, так как в это время изюбри были хорошо упитанны, а в конце гона слабели от ран и сильно теряли в весе.
      Весной изюбрь сбрасывал старые рога, а в начале мая у него начинали расти новые панты. Первые два месяца они были мягкие, а к средине лета окостеневали, с них слазила кожа. Осенью самец изюбря с новыми великолепными ветвистыми рогами уже вступал в поединки со своими сородичами. Золотом покорным лиственничная тайга на солнце горела, а изюбрь играл новыми ветвистыми рогами. Тяжёлые рога самец закидывал на хребет, показывая, что готов для дальнейшего продолжения рода. Осень в спину изюбря толкала к новым битвам. С громким рёвом он собирал возле себя несколько самок. Ревел - громко, вызывая соперников на поединки, стараясь перекричать - бросался на них.
      Суровой красотою в буреломе кедры согнулись под тяжестью шишек. Самые крупные изюбри занимали вершины сопок. С наступлением первого заморозка быки ревели с кричаще-алых всполохов закатного солнца до восхода. В это время старик искал удачное место для охоты и наблюдал, где быки, готовясь к поединкам, чесались о деревья рогами, бодали маленькие кедры, выбивали копытами мох и притаптывали траву, выбирая место для битвы. Среди жгучей густой позолоты хвои и запаха смолы самки изюбря скромно стояли в стороне и наблюдали за гоном. Самцы не раня друг друга, сцеплялись рогами, мерились силой, выясняя, кто сильнее. По тайге разносились удары рогов и хрип разъярённых соперников. Бык, который оказывался слабее, чувствовал это и уходил в немую вечность. Победитель со стадом стоял увенчанный ажурным золотом лиственниц, осин и берёз на заснеженных пиках.
      Золотые великанши лиственницы легко касались перламутровых небес. Воздух осенней хвои насыщался запахом охотничьего счастья. На уровне средних ветвей лиственниц не отряхивая ветки, дул старик в дудку от себя, выдыхая воздух, или всасывал в себя. Издаваемый звук напоминал рёв изюбря. Старик не подманивал изюбря на вершине горы, а выбирал мыс в пол горы и кричал тоненько, подражая молодому бычку, тем самым показывая себя слабым противником. Если старый бык уверенно шёл или даже бежал с крутизны на рёв трубы, чтобы в бою у молодого изюбря отобрать самок, но увидев охотника, умело сворачивал в сторону.
      Яркими узорами на скалах причудливо и щедро расстилался с льдинками-листочками бирюзовый мох среди валунов. Рассматривая позолотившее вершины гор, старик прятался в затемнённом укрытии и в глубине сердца мысленно призывал охотничью удачу. Изображал звук, выманивания неопытного бычка. Вначале подражал рёву, а затем, пройдя чуть-чуть вперёд, вновь ревел в трубу, а возвращаясь обратно в укрытие, показывал, что соперник испугался и робко побежал. Старик чувствовал мощного быка из сумерек идущего на звук трубы в безумство солнечного восхода. Осторожный бык, с огромными рогами, оттолкнулся от скал, мелькнув всполохом молнии, закружил листья. Глубоко дыша, поднимал клубы пара. Дух захватило у старика, застучало крепкое сердце. Во всей красе предстал величественный изюбрь - озаряя мглистый дол. Душа охотника ликовала. Слушая гудение в ушах, старик уважительно поздоровался с младым братишкой и спросил у Хозяина гор разрешение на добычу с нахлёста и дух изюбря прощал его. Получив на то допущение, словно тяжелого ветра струя, делал навстречу изюбрю решительный шаг.
      Сквозь золотое молчанье всполохов сильно ревели уверенные в себе быки. Молодые изюбри, в смятение душ тихо подкрадывались к скромным самкам. Старик ревел в дудку и сквозь ажурную хвою внимательно смотрел по сторонам. На рев могла прийти самка, а по таёжному праву - добыть он мог только в юного самца. На рёв трубы иногда выходил лось вместо изюбря, но сегодня выскочили хищные медведи, желая побаловаться плотью изюбря, перед залеганием в берлоги. Медведи перед зимней спячкой поедали ягоду и шишку-паданку, а охотиться не отказывались. Столкнувшись с напористым медведем, таёжник забыл об изюбре и начал самую опасную охоту на медведя. Во время спячки в берлоге медведь спокоен, в не проходимом буреломе со скалами на самом краю у обрыва, медведь оказывался хитрее и быстрее человека, подкрадывался и нападал. На рёв дудки бежали два нагулявших жир медведя, заставляя старика удивиться, а ворона взлететь на верхушку кедра. Медведи с ужасающим рыком пытались обнять и свалить убегающего изюбря, но соперничая, сильно отталкивали друг друга. Хищники рвали когтями шкуру на спине изюбря. Не мешкая, бык лягал зверей копытами по носам. С ранами и рубцами, изюбрь после борьбы остался в живых, а злые медведи рычали на всю тайгу, кусая и царапая жадных соперников. Медведи не поделили добычу, грызлись и ревели вслед убегающему изюбрю, а из крапин лиственничной тени показалась третья любопытная мордочка медведя-пестуна оставшегося при медведице. С мурашками по коже старик прижался спиной к стволу кедра, если медведи дерутся, даже волк не вмешается. Стая не охотилась, но в них проснулись охотничьи инстинкты. Волки остановились, огляделись, слушали и нюхали. Из засады добычу погнал матёрый вожак, за ним по пятам побежала, скаля клыки, волчья стая. Люто воя, волки ждали, когда жизнь пополам терзая - животное устанет, а ворон запрыгает по земле. Такие встречи скрытые достоинства и недостатки таёжного характера проявляли у старика во всей полноте. Через испытания в сложных переделках старик проходил ежедневно. Снял шубу, а добытое мясо медведя с радостью одарил радующихся волков и ворона. Внутреннее сало и желчь применял в лечебных целях для исцеления недугов зверей. Брал охапками живое золото впечатлений и раздавал, хотел показать, что якобы добыл медведя не человек, а ворон. Серьги надел на медвежью голову и покормив ягодой, положил в тайге с уважением, чтобы наблюдала за происходящим. Оставшись довольным медведь, возвратится к горным духам и обретет там свою прежнюю плоть.
      Жизнь не менялась в бескрайних просторах тайги, по которым проходила перекочёвка. Алый всполох распластался над заснеженным хребтом Шоннаг, на пики которого приходил красавец изюбрь. Он стоял на самой вершине горы с высоко поднятой головой и рёвом будил птиц и зверей встречать рассвет. Небо окрасилось гневом, а чуткое ухо изюбря уловило незнакомые звуки. По тропам дремучей тайги пробирались не медведи и волки, а проходимцы добывать золотое счастье. От испуга метнулся изюбрь прочь, но полетели из-под копыт яркие искры, словно в вершину горы ударила молния - знак судьбы. По камням огнём насквозь прокалённым, далеко умчался страж горы. Потешились над испуганным зверем искатели приключений и заискивающие подошли к месту, где всполох смешал небо с землей, но кроме туманного пепелища, ничего не увидели. Приподняли нездешние люди обожжённые камни и разгребли золу. Обнаружили под ними рожденные молнией золотые россыпи. В мечтах о славе и шику, в надежде найти больший достаток пройдохи жадно ловили след всполохов молний, указывающий путь к избыточному богатству. Хищнически добывали лёгкую удачу на открытой золотой жиле. Не зная покоя, вкушали пустоту, суету и лукавство обманного металла. Неизлечимо больные золотой лихорадкой, не стремились к истинам и совестливой жизни, а одержимо рыли землю руками и мыли самородки в ручьях с помощью лотка и лопаты. Заразная трясучка - корысть грызла жаждою наживы сердца. За миг неземного баловства, впроголодь не высыпаясь, не щадя коленок спешили золотом насытиться. Скрепя от алчности зубами, не моргая, друг друга с золотой россыпи на край бездны нервозно соперников толкая. Лихорадочно завидуя и ревнуя к песку из злата, жизнь свою теряли, презирая таёжные правила. Наплевав на отёл, гон и пушную охоту волчьей стаей выживали в жестокой борьбе с золотым припадком.
      Вздымая грудью полыхнувший всполох, осиротевшая осень осыпала золото лиственничной тайги. Инеем засверкали золотники, блеском азарта обжигая, бродяг вела волчья тропа. Изюбрь поднялся на новую вершину, набравшись сил, вызвал из грозовых облаков молнию, чтобы разбудила обличье скальное. Опалённые ветром звери, не поднимали золото с земли, блики молний озаряли сердца их. Хозяйка гор - молния не любила, когда напрасно беспокоили Дух чистого золота. Ресницы разомкнув, взглянула в лихорадочный блеск обезумевших глазниц зудящего стыда. Чёрной тучей прорезала горящим жалом скалы, и откликнулась громом. Сверкнула по жилами тайги, впечатывая в прах самородки. Вспорхнул со скалы ворон, а медведи в берлогах взревели на сходившие с небес созвездия, волки поджали хвосты. Надземное пламя озарило очи всполохом, отвернув от кипящей лавы предчувствий. Прозрения всполох оживил сердца чужбины смыслом таёжной жизни. От неясной тропинки довольства осталась призрачная тень, а потерянный жизненный путь надо начинать сначала.
      На ягельном перевале Кадыр-Орук у края северной части Тоджинской котловины стоял скалою красавец изюбрь, не шевелился, любовался солнца закатом, луны сиянием и рождением молний. Он сумрак будней таежных тропинок наполнял золотым светом. С самых низких распадков до высокогорных урочищ кочевал тропой охоты, добывая своё насущное пропитание, седой старик и на коленях попросил молнию довести его к родному очагу. Под сверкающими молниями, старик не жаждал сокровищ, в родовых угодьях богател в вихре воспоминаний ярких всполохов былого.

[править] Сборник стихов

[править] Книга "Ленточки странствий"

      Книга "Ленточки странствий"

[править] Книга "Ловец Солнца"

• Читать книгу "Ловец Солнца"
  

• Скачать книгу "Ловец Солнца"
  

[править] В добрый путь

      Спасибо вам за прогулку. Русин Сергей Николаевич